Принц
Шрифт:
Как положено всякому законопослушному разумному (Я и закон! Тра раза ха!) и для очистки совести я вдавил кнопку звонка и честно держал её несколько долгих секунд. В течении которых плачь сначала усилимся, а потом перешёл в слабые и затихающие всхлипы.
Ну, вот что, скажите пожалуйста, мне теперь делать? Безусловно, лучше всего и, в соответствии со всеми канонами, нужно обратиться в службу спасения. Ну, или в другие, занимающиеся подобными проблемами, органы. Но лишний раз светить свою рожу попросту не хотелось и я, наплевав на законопослушность, снова вышел на улицу
Ну, а что мне ещё оставалось делать? Навыками медвежатника я не обладаю. А вскрвыть преграду, словно консервную банку, варварски разрезая плазмоганом замки, посчитал слишком уж радикальной мерой. К тому же, сие необдуманное действие, рано или поздно, н обязательно бы привлекло к чьё-то ненужное внимание.
Причём, по закону подлости, скорее рано, чем в мифическом отдалённом будущем. Это сейчас, никто нечего не слышит и, по стечению обстоятельств, не видит. А, стоит только заняться взломом, как ту же найдутся совсем не нужные свидетели и моментально вызовут полицию.
В общем, я решил пойти по пути наименьшего сопротивления и поступить так, как посчитал нужным. На кухне, к слову, никого не было и, открыв застеклённую дверь, я прошёл в коридор и затем в комнату. И тут же присвистнул от изумления. Так как всё оказалось не так уж и плохо, как я себе навоображал, стоя на лестничном марше и вслушиваясь в наполненные горечью и отчаянием рыдания ребёнка.
Родители а, вернее мамаша, в количестве "одна штука" всё-таки присутствовала. Правда, в данный конкретный момент находилась она не совсем здесь. Ну, то есть, полуодетая тушка лежала а, вернее, в живописной позе валялась на диване. А вот душа-а... Душа обреталась где-то в райских кущах, находясь в состоянии нирваны. Так что, до происходящего совсем рядом ей не было, ну совершенно никакого, дела.
Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять причину эдакого пренебрежения, к окружающим самку условно-разумного, реалиям. Так как на журнальном столике были остатки кокаиновых дорожек, а на полу валялись несколько шприцов.
"Вот же, блядь - прости Создатель!
– повезло нарваться на наркоманку".
– С ненавистью подумал я, ища взглядом ту, чьи вопли заставили меня проникнуть в чужое жилище. Напуганная моим появлением кроха забилась под кресло и, затаившись, как мышь под веником, настороженно зыркала оттуда карими глазёнками.
– Не бойся.
– Присев на корточки, улыбнулся я. И, протянув руку, предложил.
– Вылезай, я постараюсь тебе помочь.
– Я кушать хочу.
– Жалобно пискнул мелкая. А затем выползла из импровизированного укрытия и, несмело встав на ножки, вдруг задала совсем не детский вопрос.
– А вы вылечите мою маму?
"Блядь-Блядь-Блядь"!
– Мысленно обратился к небесам я. То есть, - "О, Создатель! Ответь, пожалуйста, за что мне это"?
В самом деле, вот только возни с обдолбанной наркоманкой мне не хватало. Вот прям, сейчас всё брошу
Видимо, какая-то тень раздражения промелькнула на моём недовольном лице. Так как девочка шлёпнулась попой на пол и, закрыв лицо замурзанными ладошками, горько завыла.
"Надо же, какая проницательная".
– Мимоходом удивился я, спешно беря кроху на руки и прижимая к себе.
– Ну, хватит, хватит.
– Как мог, принялся утешать этот маленький комок нервов я.
– Не плачь, пожалуйста. Я гладил ребёнка по голове и, стараясь отвлечь, напомнил о её недавней просьбе.
– Пойдём, лучше на кухню, я тебя покормлю.
Голод всё-таки пересилил глобальные проблемы, в виде возвращение душевного и физического здоровья матери этой несчастной девочки. Услышав про долгожданную хавку, та перестала оглашать комнату щемящими сердце звуками и, шмыгнув носом, уведомила.
– Только, у нас дома никакой еды нету.
Час от часу не легче! Эта наширявшаяся мразь даже не подумала о ребёнке! Хотя, когда это наркозависимых условно-разумных волновало что-либо, кроме их собственного самочувствия и вожделённого "кайфа"?
И я, вызвав неподдельное удивление крохи, телепортировал из стазиса упаковку йгрурта и пару бананов.
– Ты давно не ела?
– На всякий случай и больше для того, чтобы просто что-то сказать и отвлечь девочку, поинтересовался я. Хотя интерфейс сканера уже доложил, что состояние малышки, хотя и близко к критическому, но никаких неприятностей, вроде заворота кишок от переедания после голодовки, ожидать не приходится.
– Не помню.
– Тяжко вздохнул ребёнок. И, когда я, первой попавшейся тряпкой смахнул со столика остатки кокаина, усадил её и вручил откупоренный йогурт и пластиковую ложечку, всё-таки подтвердила.
– Давно.
Я же, усевшись в кресло, под которым недавно пряталась моя подопечная, крутил в голове невесёлые мысли. То, что что-то нужно делать я понимал однозначно. Вот только, кто бы мне ещё пояснил, что именно делать? Вопросом, "кто виноват" я благоразумно задаваться не стал. Так как, углубившись в такие философские и морально-этические дали, можно и самому, невзначай так, с катушек съехать.
Ведь, если начинаю размышлять о населяющих эту, безо всякого сомнения, любимую Создателем Локацию, полностью алогичных существах, то все мои представления о жизни сами-собой переворачиваются с ног на голову.
Тела их хрупки, а век короток. Но, при том, что вокруг столько удивительного и непознанного, многие из них, вместо того, чтобы получать от жизнь всё, и реализовывать те способности, что заложил в них Творец, они предпочитают так бездарно просирать свои маленькие и никчемные жизни. Извините за мой французский.
Подождав, пока дитё наестся, я "материализовал" пакетик сока и, сходив на кухню вымыл первую попавшуюся чашку с изображением весело скалящегося зайца, с залихватски опущенным одним ухом, напоил ребёнка.