Принцепс
Шрифт:
– Наконец-то решились, торгаши. – донельзя довольный Ричард энергично потёр ладони и похрустел костяшками пальцев – Будет теперь кем Африку с Лузиньянией заселять.
– Вы раньше всячески уклонялись от войны с христианами, Сир. – Папа Робер I, бывший одновременно Великим Магистром ордена Святого Престола, третий день квартировал в замке Диктатора Рима, Рауля де Лузиньяна, самом защищённом месте Рима. На этом настоял Ричард. Слишком уж много было в городе беженцев, и кто из них специально заслан заранее, разбираться было недосуг. Но такие были. Точно были. Поэтому лучше подстраховаться. Разумная осторожность трусостью не является.
– Да какие-же они христиане, Ваше Святейшество? На нас нападают ряженые фарисеи, еретики. Гонимые вперёд только жаждой наживы и власти, до Христа им дела нет, пусть вас не обманывает, нашитый на их
– Он меня не обманывает, Сир. Но ведь мы сами это спровоцировали.
– Бросьте заниматься самоедством, Робер. Мы отомстили за своего брата. Отомстили так и тогда, как нам было выгодно и когда приготовились к последствиям. Это не провокация, а разумная предусмотрительность. Бунт в Италии зрел как чирей, мы лишь помогли ему вскрыться. А знаете, бывает и так, что чирей вскрывается не наружу, а внутрь организма, тогда он вызывает заражение крови и, скорее всего, смерть. Мы спасаем христианство, проникнетесь этой миссией и перестаньте мучить себя сомнениями – правы ли мы. Мы не просто правы и в праве, мы обязаны это сделать.
Военным советом, происходящее в замке Диктатора Рима, назвать было нельзя, скорее, дружеская вечеринка. Все приказы были отданы, каждый уже знал свой манёвр, в победе сомнений не было, оставалось только заниматься самокопанием.
Мятежники учли почти всё, но именно почти, а на войне любая неучтённая мелочь может сыграть как карточный джокер. Рим укреплялся уже две недели, вернее даже не Рим, а весь юг Италии. С кораблей были сняты пушки, общим числом почти в шесть сотен, с очень опытными орудийными расчётами, привыкшими управляться со своими орудиями убийства во время качки, запертые в ограниченных пространствах орудийных палуб. Все дороги перекрывались фортами, готовыми открыть перекрёстный огонь, а отряды рыцарей были готовы ударить в спину бегущим. Дураков, готовых послать кавалерию в копейную атаку на построенную в каре терцию, среди ветеранов Третьего крестового похода не было, хотя именно на это и рассчитывали мятежники. Плюс к тому, заранее оповещённый Ле Брюн вывел в резерв пять галеонов и уже приготовился атаковать Венецию, а, кроме того, ускоренным маршем, через Словению, подходил Принц-Бастард со своими ветеранами. Шесть тысяч Шотландского легиона, пять тысяч тяжёлой кавалерии и трёхтысячный инженерный корпус, при поддержке пушек флота, сметут поганую республику с этой шахматной доски походя, почти не снижая темпа наступления. Были приготовлены сюрпризы и на Лазурном берегу. Никто там не собирался атаковать Ниццу в конном строю, как на то рассчитывали еретики, дорогу просто заперли двумя фортами юго-западнее. Поддержки Ричарду с запада не требовалось, главное было – лишить еретиков возможности разбежаться из, приготовленного для них, мешка.
Поначалу расстроенный планом кампании, в котором его королевство пострадает больше всех, Ицхак Левит с этим уже смирился и успокоился. Да, убытки будут, но они с лихвой перекроются добычей. Кроме того, все мятежники его королевства отправятся осваивать западный берег Африки, а вместо вечно враждебной Ломбардии, он получит в соседи союзных Папу и Фараона. А ещё Милан, полностью зачищенный от бунтовщиков-еретиков. То есть, почти без населения, но так будет даже лучше. Новый Сион, включивший в себя добрую половину Ломбардии, покажется беженцам землёй обетованной, это не Русь, которую засыпает снегом по крыши домов, здесь от соискателей подданства отбоя не будет.
– Бобоне всем семейством отступают в Рим. – начальник штаба Ричарда и глава агентурной разведки был уверен, что королю это известно, но и Папе это знать не помешает – У них три сотни рыцарей.
– Рыцарей. – непроизвольно скептически скривился Ричард – Таких болванов в наш строй ставить нельзя. Пусть отступают до Неаполя. Что с молодыми [82] семьями?
– Сеньи на нашей стороне, всё-таки у них в конклаве два кардинала, а остальные примкнули, или вскоре примкнут к мятежникам.
82
Сеньи, Савелли, Висконти и Лаваньи.
– Не к мятежникам, Ицхак, а к еретикам. Мятежники – это ничего непонимающие лавочники, которым лишь бы пограбить, а их предводители – еретики.
– Тебе виднее. Я в ваших ересях ничего не понимаю. – покладисто кивнул король Нового Сиона –
– Удивлюсь, если Генрих Лев не прикажет посадить его на кол.
– Я тоже удивлюсь, Тебя правда не волнует, что у них пушки?
– Нисколько. Дураку что меч дай, что пушку, он либо зарежется, либо взорвётся. Пушки у них тяжёлые, под порох из аммиачной селитры. На палубах кораблей они ещё на что-то годились, а в поле – это просто лишний груз. Чем больше притащат, тем больше нам достанется бронзы. Наливай, Ицхак, а то наш Понтифик что-то загрустил. Того и гляди, начнёт нас уговаривать подставить другую щёку.
– Не начну, даже не надейтесь. – снаряжённый в полный дамаскский доспех, Его Святейшество Робер Первый с трудом скрыл улыбку и подвинул свой кубок чуть вперёд – Но меня расстраивают люди. Ладно, старые семьи, но сорок пять тысяч готовых штурмовать Рим… И это после того, как мы отвоевали у неверных Гроб Господень, а им самим обеспечили мирную и сытую жизнь… Должна же быть хоть какая-то благодарность.
– Как говорил один мудрый император: «благодарность – это такое собачье чувство», а люди – это просто люди. В этом плане они намного превосходят даже свиней. Люди гораздо хитрее, подлее и наглее. Это далеко не последний мятеж, друзья мои, но чем жёстче и решительнее мы его подавим, тем больше блага принесёт это человечеству. – Ричард поднял свой кубок – Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами.
Позиции на юге, хоть и не без труда, но защитить удалось. Лжепапа, или, если угодно, антипапа, полководцем был никчёмным, зато в качестве замполита заслуживал бы звания генерал-полковника. Из шестнадцати фортов, прикрывающих юг Италии, еретикам удалось взять четыре, где они не додумались ни до чего лучшего, чем просто перебить всех оставшихся в живых. Ричард упорно не пускал в бой кавалерию, во встречном бою, с экипированными как настоящие терции лавочниками, они понесут неоправданно большие потери. На последней линии это можно было оправдать, но до последней, к счастью, не дошло.
Сначала на пяти галеонах в Венецианскую лагуну вошёл адмирал-фараон, и в щепки разнёс гордость Республики – её флот, ожидавший окончания сезона штормов, в потом туда ворвались отморозки Принца-Бастарда. Все они знали, что Венеция им всё-равно не достанется, поэтому старались как можно больше разрушить, сжечь и убить. Предварительно ограбив, конечно. Трофеев было столько, что даже серебро иногда бросали, в виду отсутствия средств транспортировки. Ну, да ладно, не чужим достанется. Зато кровью взяли сполна. Из еретиков не убивали только женщин и детей. Жаль, конечно, мастеровых, которые в Венеции были далеко не худшими, но почти все они взяли в руки оружие. Дураки. Филипп де Фальконбридж даже не столько командовал своим войском, сколько пытался сдержать резню. Новые шляхтичи, бывшие холопы старых шляхтичей, вырезали эту сволочь самозабвенно, с чувством полного морального превосходства. Наверное, не надо было рассказывать им про еретиков, но теперь уже поздно.
Семнадцатого октября 1196 года, в лагере северо-западнее Флоренции, еретики вывесили белый флаг. Почти тридцать тысяч.
– Езжайте, Робер, поговорите. Этот флаг вывесили вам.
– Что им за это предложить, Сир?
– Ничего. Мы их всех убьём, если они сами не посадят на кол всех еретиков, а потом не сложат оружие. Сначала пусть сами казнят еретиков, Ицхак, передай Его Святейшеству список. Да, Робер, всех по списку, по порядку. Зря мы что ли расследование вели, или вы хотите предать память сэра де Донжона и подставить этим ублюдкам левую щёку? Вот и я думаю, что нет. Еретиков сразу на кол, лучше с запасом, чем хоть одного пропустить, а остальные, если хотят жить, пусть распоясываются и встают на колени, заложив руки за спину, чтобы удобнее было их вязать. Но сначала я хочу посмотреть на искоренение ереси в их рядах, их же руками. А на нет, и суда нет, бабы ещё нарожают. Ракетные установки у меня готовы. Устроим еретикам Содом и Гоморру. Да, кстати, передайте что за каждого скрытого еретика мы будет производить среди этих недоумков децимацию. Так что пусть постараются, чтобы собственные жопы уберечь. В Африке жить можно. А в Лузиньянии тем более. Но лично мне все они очень не нравятся, так им и передайте. Жоффруа де Донжон был моим братом. Больше, чем братом, если учитывать этого урода Джона. Он был моим другом. Самым настоящим. Я с удовольствием сложу для него курган из сорока тысяч черепов этих человекообразных свиней.