Принцесса без короны. Неправильный отбор
Шрифт:
— Давнее дело, — сказал куратор. — Княжна Аранвена погибла на охоте — несчастный случай, трагический. Ее отец не пережил такого горя, и государство осталось без владыки. А король Леон, добрый сосед, своего не упустил. Молниеносно ввел войска, и утром люди проснулись уже с новым государем. Шанно всегда было нашим союзником, но тут они не отважились ввязываться в драку. Саалийцы, конечно, были рады, а мы…
Александр вздохнул, улыбнулся, и в этой улыбке не было ничего, кроме горечи.
— Вы аранвенец, да? — спросила Дайна. Ей вдруг стало жалко Александра чуть ли не до слез. Даже дракон, который вряд ли
— Да, — кивнул Александр. — Мои родители уехали почти сразу же, так что я учился в Абсолоне. Уже плохо помню родину. Но у нас был дом в приморском городке. Большой, с красной дверью и апельсиновым садом, отцу удалось его выгодно продать. Иногда я хочу поехать туда, но потом понимаю, что там давно чужие люди. Может, и дома уже нет.
Несколько минут они молчали, и Дайне почему-то было так неловко, словно это она лишила Александра дома и родины.
— Может, он хочет отомстить за Аранвен? — спросила Дайна. Над их головами проступила звездная россыпь — Собака побежала за Охотником. Дракон заворчал, намекая, что всем уже пора отправляться по кроватям, и вытянул лапу, предлагая забираться ему на спину.
— Нет, конечно, — махнул рукой Александр. — Все это давным-давно забылось. Аранвенцы живут, как саалийцы, и их все устраивает. Так что придется нам подбираться к мотивам нашего врага с какой-нибудь другой стороны.
Он погладил дракона по лапе и спросил:
— Ну что, Дайна? Подвезет нас ваш питомец?
— Гам! — ответил дракон, что означало: «Конечно, подвезу», и Дайна с Александром стали забираться на его спину.
***
— Давай-ка я сам, — со спокойной твердостью произнес Кристиан и забрал у Валентина серебряную чашу, в которой кружились голубые завитки королевского огня. Тоненькие и слабые поначалу, они постепенно набирали силу, и над чашей поднимался едва уловимый звон — работали сдерживающие заклинания, которые не позволяли пламени вырваться и оставить от кабинета горстку пепла.
Валентин вздохнул с облегчением. Вроде бы он почти оправился от удара, а стоило взять в руки чашу, как пальцы начали трястись, и в ногах поселилась омерзительная слабость. Он сел рядом с Дайной и Александром, Дайна взяла его за руку и ободряюще улыбнулась.
От ее улыбки Валентину сразу стало легче. Слабость отступила: не ушла окончательно, но сделала шаг назад.
Когда Дайна и Александр покинули академию, чтобы призвать дракона и собрать чешую, Валентин понял, что давно так ни о ком не волновался. А если их общий враг подслушал разговор и отправился за ними? Валентин мрачно ходил по комнате, периодически подходя к окну и выбрасывая серебристые сгустки защитных заклинаний, но пока они были слишком слабы.
А потом над академией появился дракон с двумя седоками, и Валентин наконец-то смог вздохнуть.
Прижать бы к себе Дайну и никогда не отпускать. Чтобы никакая тварь не посмела прикоснуться к ней.
Их враг знает, насколько Дайна ему дорога — да теперь вся академия об этом знает. Следующий удар он может нанести не по Эжену, а по юной некромантке. Почему он не напал до сих пор, если Дайна уже два раза сорвала его планы?
Об этом тоже следовало подумать.
— И теперь бросаем чешуйку в огонь, — госпожа Эмилия, которую пригласили ассистировать, сейчас
И вот, словно по собственной воле, чешуйка вспорхнула из ее пальцев и неторопливо поплыла туда, где королевский огонь, сплетение дюжины заклинаний и редчайших зелий, уже обрел гудящую мощь. Валентин и правда не удержал бы чашу — голубой столп поднялся почти к потолку.
— Ассенде! — со звонкой торжественностью воскликнула госпожа Эмилия, плавно провела по воздуху палочкой, и чешуйка рухнула в огонь. Голубое сияние ударило в потолок, расширилось, выплескиваясь за края чаши, и Кристиан покачнулся, но все же смог устоять.
— Ассенде! — напористо повторила госпожа Эмилия, и королевский огонь смирился, выровнялся, и в нем начал медленно проступать человеческий силуэт.
По спине Валентина мазнуло морозом. Вот из голубого сияния показалась голова — безглазая, безносая, жуткая. Палочка госпожи Эмилии скользнула по воздуху, и из дымящейся болванки стали проявляться черты.
— Ассенде, — сказала госпожа Эмилия в последний раз, опустила палочку и, всмотревшись в лицо среди голубого сияния, с горечью призналась: — Нет, я его не знаю. В замке нет такого человека.
Молодой мужчина, который вышел из огня, был незнаком Валентину. Он смотрел, не в силах оторвать взгляд: открытое благородное лицо, аккуратные черты, выражение спокойного достоинства — люди с такими лицами всегда честны, люди с такими лицами не подкладывают бомбы в девичьи постели. Цель оправдывает средства — это не их девиз.
Это был ученый, врач или подвижник, а не жестокий убийца.
— Маг, — твердо заявил Кристиан. — Вон, видите нити?
Дайна испуганно сжала руку Валентина. Над головой незнакомца проступили золотые нити — Валентин посмотрел на них и признал: да, этот человек сильнее, чем он. Вот самый могущественный маг, который способен стереть в пыль всю академию одним движением пальца.
Валентин не думал, что встретит нового мага именно в таких обстоятельствах.
И откуда он взялся? В магическом поле не было ни единого упоминания о новом волшебнике с такой силой. Значит, маскировался и прятался, значит, не учился в академии и развивал свои таланты самостоятельно.
И поднялся так высоко, что с легкостью обманул Валентина и Кристиана, самых сильных магов своего времени. И продолжал их обманывать.
— Я никогда бы не поверила, что он способен на зло, — с искренней печалью призналась госпожа Эмилия. — У него лицо порядочного человека. Достойного. Это джентльмен, а не бандит, уж я-то в этом понимаю.
На какое-то время Валентину стало смешно и грустно. Госпожа Эмилия, умевшая читать характер человека по чертам лица, была права. Люди с таким светлым взглядом сидят в библиотеках, конструируют новые механизмы или сочиняют книги, но не убивают.
— Да, верно, — кивнул Валентин. — Если такие люди берутся за оружие, то у них есть на это веские причины, — он задумчиво посмотрел в лицо своего врага, и от голубого столба королевского огня отделился лист бумаги с портретом. Теперь можно будет передать его Леону, чтобы он объявил международный розыск.