Принцесса дачного поселка
Шрифт:
Мне пришлось танцевать с Гошей. Он был довольно неуклюжим полноватым юношей в очках, учился на год старше. Кажется, он был в меня отчаянно влюблен, что не способствовало его успехам в танцах. Моя бабушка терпеливо с нами занималась, отстукивая такт кастаньетами.
И однажды за этим занятием нас застал Андрей, возвращавшийся с моря. Он насмешливо наблюдал за нашими мучениями от калитки, а потом уверенно отобрал меня из рук Гоши, и так ловко подхватил твердыми руками, повел и крутанул, что только юбки взметнулись. Я увидела неожиданно близко его скуластое лицо с гладкой загорелой кожей и смеющиеся чуть
В общем, Гоша наотрез отказался танцевать. Поскольку никого больше на замену не было, Андрей решил выручить нас. Кое-что пришлось срочно переписать, но спектакль прошел с огромным успехом.
Уже во время репетиций я заметила, что Андрей выделяет меня среди всех, и мое сердечко отчаянно трепетало, когда в танце я нечаянно его касалась. Конечно, я поняла, что влюблена в него. А тут еще южные ночи с запахом ночной фиалки и душистого табака, с огромными звездами на небе, стрекот цикад, мерцание светлячков...Кроме всего прочего, хочу отметить, что все это сопровождалось каждодневными купаниями в ночном море, поездками на машинах, поздними ужинами с коньяком и шампанским (для детей, как говорил Андрей).
Одна из таких поездок и закончилась тем, чем должна была закончиться.
Андрей был так нежен со мной. Он привез меня домой, и мы еще долго целовались внизу, не находя в себе сил расстаться. Остаток ночи я почти не спала. Мне казалось, я не могу дышать от счастья.
Финал моего романа был ошеломителен. Утром на пляже Гоша сказал мне, что Андрей уехал в Москву, на дачу в этом году он не вернется. Кажется, он собирается осенью жениться на дочери компаньона Владимира Георгиевича, хотя он, Гоша, этого никогда бы не сделал. Она вредная и противная, разговаривать с ней вообще невозможно, потому что она все время жеманничает. И что Андрей в ней нашел? Правда, внешне она ничего, и папаша у нее при деньгах. Наша мама страшно рада этому обстоятельству, да и эта Алла уже год Андрея обхаживает.
Мне показалось, что внезапно началось солнечное затмение. Потом мне сказали, что я потеряла сознание, и, к моему счастью, предположили, что я перегрелась на солнце. Не знаю. Ни до, ни после этого я сознание не теряла. Даже когда врач в больнице сказал, что ничего сделать нельзя, что дедушка умер, и я мечтала хоть на минуту потерять сознание, чтобы прекратилась эта дикая боль в сердце, но нет. Сознание я больше не теряла никогда. Как, впрочем, никогда больше так не влюблялась.
Уже вернувшись осенью с дачи, я поняла, что беременна.
Дед только неодобрительно покачал головой:
– Что же ты, девочка, со своей жизнью делаешь?
– и еще спросил: - Замуж, я так понимаю, ты не собираешься?
– Нет. Это только мой ребенок.
Он поморщился:
– Вот только не надо так трагично. Ребенок - наш, ты ведь не откажешь нам с бабушкой в праве помогать тебе?
Я разревелась.
– Дед, прости меня, я сама не знаю, что говорю. Я так люблю вас!
Когда родился Данька, я очень болела. Даже не знаю, что бы я без них делала одна с ребенком. Но потом все наладилось. Я продолжала учиться в институте, добилась, чтобы мне, как отличнице, дали индивидуальный план обучения, Данька нас только радовал.
Дед никогда меня не спрашивал о том, кто отец Данилы. Но на дачу мы больше не выезжали, ни до, ни после его смерти.
Впрочем, чего лукавить, существовала веская причина, по которой я не желала отдыхать на даче. Дело в том, что семья Тобольцевых в свое время приехала из Уссурийска, и одна из бабушек Андрея была кореянкой. И ее восточная кровь победила европейскую: и Владимир Георгиевич, и Андрей были скуластыми, смуглыми, с характерным разрезом глаз. По воле провидения, Данила унаследовал эти же черты. Но если у старшего Тобольцева эти черты были выражены в большей степени, то в лице Андрея их уже разбавила материнская европейская кровь, а у Даньки прабабкина кровь уже только угадывалась в черноте волос, гладкости кожи, слегка раскосом разрезе глаз.
Сначала я была все еще влюблена в Андрея, и радовалась тому, что в лице малыша вижу черты его отца. А потом время взяло свое, и я, пожалуй, пожалела об этой причуде природы. В общем, я поняла, что посещение дачи с сыном породит массу ненужных проблем и вопросов. Так все и шло, до сегодняшнего дня.
Я еще немного поразмышляла обо всем этом. Потом сложила письмо, поднялась и вошла в приемную.
Елена Андреевна как раз готовила Игорю кофе. Я поставила чашечку на поднос, налила еще одну, для себя, и вошла к нему.
Игорь вопросительно поднял от бумаг глаза.
– Чему обязан?
– улыбнулся он.
– Обычно ты меня на работе визитами не балуешь. Или подарок не понравился?
– Игорь, мне нужен отпуск.
– Что-то случилось?
– встревожился он.
– Нет, просто получила письмо от тети. Мне срочно нужно ехать продавать дачу.
– Это где-то на черноморском побережье?
– задумчиво рассматривая меня, спросил Игорь.
– Да, на самой границе с Абхазией.
Он помолчал, отставил чашечку в сторону и кивнул:
– Что же, принимая во внимание то, что ты только что сдала проект... Учти, много времени я тебе дать не могу, но если ты уложишься в месяц, это было бы здорово. Заодно и отдохнете с Данькой. Ты, конечно, возьмешь его с собой?
Я уклончиво ответила:
– Игорь, я еще не решила.
Он недоуменно поднял брови:
– Не понял. Ты его собираешься оставить в городе?
Видя, что я ничего не собираюсь пояснять, поднял руки:
– Что-то ты темнишь, но, вижу, делиться не собираешься.
– Он поднялся, подошел к окну и достал сигареты.
– Если хочешь, Данька поживет у нас на даче. Ты же знаешь, Жанна будет рада.
– Нет, нет, я еще ничего не решила.
– Я тоже поднялась.
– Просто хотелось получить принципиальное согласие моего начальника.
Игорь грустно улыбнулся:
– Мне казалось, что с твоим начальством у тебя никогда проблем не было.
– Он отвернулся к окну.
– Мне не нравится, что у тебя появилась какая-то тайна от меня. Жалко, что здесь нет Лены, она живо бы все из тебя вытянула.
Я уже была в дверях, когда он повернулся и сказал:
– Дай слово, что если тебе понадобится моя помощь...