Принцесса Диана. Жизнь, рассказанная ею самой
Шрифт:
Уильям был прав – от прошлого груза следовало освободиться.
Я связалась со специалистами аукциона «Christie’s» и пригласила к себе, чтобы отобрать то, что можно продать через этот аукцион. Мередит Этерингтон-Смит целый месяц почти каждое утро появлялась во дворце, чтобы помочь мне избавиться от платьев и составить каталог для аукциона.
Перебирая наряды, я просто ужасалась, а вместе со мной ужасался и Уильям:
– Мама!.. Это же так ужасно! Кто это купит? Разве это можно носить?
Чем
Почему никто не подсказал, что это нелепо, некрасиво наконец!
Несколько нарядов отдавать просто не хотелось, например, белое платье с болеро, расшитое стеклярусом, или синее бархатное, в котором я когда-то танцевала в Белом доме с Джоном Траволтой…
Распродали, как ни странно, все, хотя мне тоже казалось, что есть платья, на которые и смотреть страшно. Дороже всех оценили то самое синее бархатное платье, в котором я танцевала с Траволтой. Его продали за 222 500 долларов!
Я знаю, что королевская семья была возмущена таким неприличным поведением. Дамы всегда отдавали свои наряды в комиссионный магазин и забывали об их существовании, а продавать с шумом на аукционе?.. Фи!
Но за это «фи!» мы выручили немало денег – больше трех миллионов. Конечно, наряды того не стоили, сыграло свою роль имя. Деньги были отправлены в Кризисный фонд СПИД и Раковый фонд Королевского Марсденского госпиталя. Деньги пришлись весьма кстати.
Неожиданная прибавка последовала от одного не слишком приятного дела. Некая газета (не называю ее, чтобы не делать рекламу), расписывая аукцион, высказалась в том смысле, что я неплохая финансистка, умудрилась положить в карман три миллиона за то, что другие просто выбрасывают. Это «положить в карман» меня возмутило настолько, что мы подали в суд и выиграли еще 75 000 долларов за моральный ущерб. Газета предложила перечислить средства прямо на благотворительность, но я отказалась:
– Нет, только мне. Я сама решу, в какую благотворительную организацию отправлю. И обязательно сообщу об этом в прессе.
Избавилась я и еще от одного.
Разведенным женщинам могу посоветовать: если для вас не столь уж важны вещи, которые остались после развода с мужем (конечно, не все могут себе позволить выбросить вещи, многие продолжают жить, пользуясь купленным совместно), уничтожьте их со вкусом, разбив, разорвав, изуродовав, даже если это хорошие вещи. Злость, которую вы выплеснете на эти остатки прошлой жизни, покинет вас навсегда. И без нее, без этой злости, жить станет намного легче.
Я разбила весь фарфор,
– Баррелл, принесите мне мешок для мусора.
– Какой, мадам?
– Большой и крепкий. Если не очень крепкий, то два.
Он принес.
– Пол, пока я буду складывать, раздобудьте молоток.
– Какой?
– Тоже большой и прочный. И тоже лучше два.
Кажется, Баррелл уже понял, что именно я намерена делать. Он с сомнением покачал головой:
– Может, не стоит?
– Еще как стоит! Помогай.
Пол был откровенно смущен, ему явно никогда не приходилось бить дорогой фарфор. Мне, впрочем, тоже.
– Сначала вот так! – Я со всей силы грохнула тарелкой об пол. Во все стороны полетели фарфоровые осколки. – Пол, ты когда-нибудь ссорился со своей Марией с битьем посуды?
– Нет, упаси боже.
– Тогда бери и делай, как я.
Следующая тарелка полетела в стену. В комнату, привлеченный шумом, заглянул охранник. Я махнула рукой:
– Присоединяйся.
Но он только покачал головой и скрылся. А мы с Барреллом с удовольствием переколотили кучу фарфора. Наконец я устала, а посуды еще оставалось немало, к тому же осколки получилось довольно крупные и далеко не все тарелки или соусницы вообще бились.
Теперь пригодился мешок: сложив в него все, что еще предстояло разбить, я взялась за молоток. И снова фарфор отзывался обиженным «дзинь»!
Осколки выгребали изо всех углов несколько дней, то и дело под каким-нибудь креслом или диваном обнаруживался еще один. Несколько раз я натыкалась на них ногами, это довольно неприятно, когда под ногу попадает недобитый осколок прошлого счастья.
Тогда я предложила вообще убрать всю мебель и поднять ковры:
– Иначе мы будем натыкаться на это безобразие полгода!
Женщины, учтите мой опыт, когда будете бить посуду: ее нужно сразу складывать в мешок, иначе потом придется делать почти ремонт в комнате.
Мы действительно подняли ковры, выгребли все до мелочи. Кто-то из охраны увидел такие страсти, немедленно родился слух, что у принцессы Дианы очередная паранойя – она ищет жучки под паркетом! Якобы я, опасаясь подслушивания, вскрыла даже пол.
Ну не опровергать же такую откровенную глупость, рассказывая о перебитом фарфоре? Иначе одна сплетня заменит другую, примутся болтать о том, что я лишила посуды весь Кенсингтонский дворец.
Пусть болтают, мне уже все равно.
Редактор «Харперс Базар» Лиз Тилбертис однажды поинтересовалась:
– Диана, а почему ты прячешь свои ноги? Они у тебя красивые.
Я даже ужаснулась: разве может супруга принца открыть колени?! Нет, это немыслимо.
– Даже если эти колени стоит показать всем? И вообще, тебе нужно одеваться проще и сексуальней.