Принцесса Диана
Шрифт:
Что ж, его мечта сбылась, пусть всего на считанные часы. В тот вечер у них был заказан столик в модном парижском ресторанчике «Бенуа», что на площади Вогезов, куда парочка и направилась после девяти. Увы, все их планы провести тихий идиллический вечер вдвоем рухнули уже при подъезде к заведению — и там перед входом столпились вездесущие папарацци. Доди решил, что будет разумнее вернуться за надежные стены «Ритца», где охрана наверняка поставит заслон на пути этих гиен желтой прессы. Увы, он слишком плохо изучил их породу. Когда примерно без четверти десять их с Дианой автомобиль вернулся на Вандомскую площадь, папарацци были уже тут как тут. Диане и ее спутнику пришлось несколько минут, словно в западне, просидеть в машине, прежде чем они смогли выйти наружу. Доди, которому все это изрядно поднадоело, не стесняясь в выражениях, высказал все, что думает по поводу обнаглевших преследователей, и они с Дианой скрылись за стеклянной вращающейся дверью отеля. Телекамера бесстрастно зафиксировала время — 21:50. Благодаря видеотехнике последние несколько часов жизни Дианы можно восстановить буквально по мгновениям. Войдя в отель, они с Доди направились в ресторан «Эспадон» в том же «Ритце», но любопытные взгляды других посетителей отбили всякое желание здесь оставаться, тем более что в этом шикарном месте, куда принято приходить в смокинге и вечернем платье, Доди и Диана в своих «простецких» нарядах (он —
Тем временем в скромной квартирке мсье Поля на Рю-де-Пти-Шамп раздался телефонный звонок. Анри Поль, бывший офицер военно-воздушных сил, состоял на службе в отеле, отвечая за безопасность, вот уже одиннадцать лет. Охраняя толстосумов, сам он особых богатств не нажил. Холостяк в свои сорок лет, он проживал в небольшой квартире в 1-м округе Парижа вместе с престарелой матерью.
Поль, ключевая фигура произошедшей той ночью трагедии, дважды проходил стажировку на фирме «Мерседес» в Штутгарте, но профессионального водительского удостоверения, как того требует французское законодательство, у него, по всей видимости, не было. Как известно, в крови водителя «мерседеса» обнаружили алкоголь, причем, что называется, в «лошадиных» дозах, превышающих допустимую норму почти в четыре раза. Так действительно ли мсье Поль, прежде чем вернуться в отель по зову хозяйского сынка, пропустил полторы бутылки вина или же несколько рюмок кое-чего покрепче, например, излюбленного французами «pastis'a»? Или же, как утверждают аль-Файеды, желая выгородить себя и семейное дело, Анри Поль на самом деле появился в отеле трезвым как стеклышко, а вот пробы его крови кем-то фальсифицированы? Если последнее верно, кому это на руку? Что же касается приверженности мсье Поля к горячительным напиткам, то мнения высказываются самые разнообразные: одни говорят, что якобы когда-то он пил «по-черному», но затем «завязал»; другие — что продолжал пить, но уже в умеренных пределах, зато сидел на антидепрессантах. Если верить парижской газете «Либерасьон», Анри Поль явился в отель «пьяным в стельку». Но как же ему тогда позволили сесть за руль? Что толкнуло Доди на столь опрометчивый шаг? Это вопросы, которые, скорее всего, так и останутся без ответа. Мертвые надежно умеют хранить свои тайны.
Тем временем Доди с Дианой закончили ужин, но у входа в отель их по-прежнему подкарауливали более двух десятков газетчиков. Посовещавшись, участники будущей драмы решили отправить вперед в качестве приманки для репортеров личный «мерседес» Доди, «шестисотку», а заодно и «рейндж-ровер», в котором Диана днем разъезжала по магазинам. «Мерседес» уехал — а с ним и личный шофер Доди. Сам он, Диана и их охранник, двадцатидевятилетний Тревор Рис Джонс, собирались сесть в машину поскромнее, «мерседес-280», предоставленный отелем, чтобы Анри Поль отвез их домой к Доди (благо, от Вандомской площади до Триумфальной арки рукой подать), и никто бы не заметил подмены. И в очередной раз бесстрастная телекамера зафиксировала время — 00:19. Четверка разговаривает в вестибюле отеля, чтобы затем через заднюю дверь выйти на боковую улочку Рю Камден, где их уже поджидал черный «мерседес». Говорят, что, выходя из отеля, все смеялись. Смеяться им оставалось недолго.
И вновь противоречивые версии. Согласно одной, Анри Поль взял с места на умеренной скорости, без каких-либо признаков лихачества. Согласно другой, он раззадорил фотографов, бросив им фразу: «Попробуйте, догоните!» Представитель аль-Файедов это начисто отрицает. Как свидетельствуют очевидцы, «мерседес», преследуемый сворой папарацци на мотоциклах, без каких-либо приключений доехал до площади Согласия, что всего в нескольких кварталах от отеля, но тут путь ему преградил светофор — зажегся красный свет. «И тут, — рассказывает репортер Жак Ланжвен из фотоагентства „Сигма“, — „мерседес“ взревел и, не дожидаясь зеленого, вырвался вперед, держа курс на набережную». На прямом отрезке Поль резко прибавил газу, набирая скорость. Какую? Первоначальные сообщения о том, что спидометр при ударе застыл на отметке почти 200 километров в час, аль-Файеды встретили в штыки, заявив, что стрелка прибора была на нуле. Французская полиция не подтвердила, но и не опровергла ни то, ни другое; к тому же, если верить специалистам, показания спидометра на момент аварии — не самое надежное доказательство. Ориентируясь главным образом на общее состояние автомобиля после столкновения с опорой, полицейские склоняются к предположению, что на въезде в тоннель, там, где дорога, изгибаясь, резко берет влево, «мерседес» двигался со скоростью 120-150 километров в час. Влетев в тоннель, машина, по всей видимости, сначала правым боком задела стену, после чего отскочила влево, к бетонным разделительным опорам, врезавшись в тринадцатую по счету. От удара «мерседес» снова отлетел вправо, к стене, завертелся волчком и замер.
Прибывшая вскоре на место аварии полиция обнаружила водителя «мерседеса» уже мертвым. Анри Поль головой пробил лобовое стекло, и его безжизненное тело навалилось на руль, прижав клаксон, отчего искореженный «мерседес» продолжал жалобно скулить, словно взывая о помощи. Но вряд ли этот звук был слышен наверху, на набережной. Сидевший сзади Доди также не подавал признаков жизни, хотя эта часть салона практически не пострадала. Ремнем безопасности аль-Файед-младший не воспользовался. Занимавший место «смертника» рядом с шофером охранник был жив благодаря ремню безопасности и воздушной подушке, но состояние его внушало серьезные опасения. Диана, сидевшая (как и Доди, не пристегнув себя ремнем) на заднем сиденье справа, от удара оказалась на полу. Принцессу, едва подававшую признаки жизни, прижало спиной к правой двери, из ее правого уха текла струйка крови. Фредерик Майе, французский врач, волею случая оказавшийся на месте происшествия, застал Диану без сознания. Она все еще издавала слабые стоны, но вскоре рядом раздались и другие звуки — жужжание и щелчки фотоаппаратов: это стая папарацци дорвалась, наконец, до долгожданной добычи. Врач утверждает, что насчитал их человек 10-15, многие из которых были затем арестованы, но позднее отпущены на свободу.
Предполагается, что расследование займет несколько месяцев, однако маловероятно, что главный свидетель, Рис Джонс, поможет пролить свет на эту весьма запутанную историю — память вернется к нему нескоро. Маловероятно и то, что служащие отеля «Ритц», близко знавшие мсье Поля, захотят распространяться о его слабостях. Впрочем, один болтливый сотрудник, пожелавший, правда, остаться неизвестным, поведал корреспонденту газеты «Либерасьон» о том, будто заместитель начальника охраны был, что называется, на взводе и так шатался, что едва не сбил с ног одного из посетителей бара. Официальный представитель отеля поспешил назвать это заявление «преувеличением». Но, как по секрету признался другой служащий, «всем нам отлично известно, что на самом деле произошло, но мы боимся говорить правду».
Очевидно, им есть резон хранить молчание, работая на одного из самых богатых людей в мире —
Увы, несмотря на все свои богатства, трудолюбие и добрые дела, аль-Файед-старший так и не вписался в британский истеблишмент. Сам он прожил в Англии два десятка лет, и четверо его детей от второго брака считаются подданными Ее Величества. Мохаммед был близко знаком с отцом Дианы, покойным восьмым графом Спенсером, а ее мачеха возглавляет его дочернюю фирму «Хэрродз Интернэшнл», специализирующуюся на беспошлинной торговле. Аль-Файед также регулярно спонсирует королевское конное шоу в Виндзоре, где сидит в одной ложе с Ее Величеством. Казалось бы, более высокой чести и придумать нельзя для бывшего египетского эмигранта. Но почему тогда на протяжении многих лет то же правительство Ее Величества не желает предоставлять ему британское гражданство, не вдаваясь при этом в объяснения? Что, кстати, не делает Уайтхоллу особой чести, ибо такой немотивированный отказ есть не что иное, как свидетельство резко негативного отношения к эмигрантам вообще и черной неблагодарности в частности. С 1984 года аль-Файед вложил в свое любимое детище, «Хэрродз», почти 500 миллионов долларов, не скупился он все эти годы и на благотворительные пожертвования. Недавно Мохаммед поделился наболевшим в интервью газете «Нью-Йорк Таймс»: «Я в поте лица трудился сорок лет вовсе не для того, чтобы меня оскорбляли всякие подонки и обманщики. У них еще хватает смелости бросить мне в лицо: „Как так, ты, вонючий египтянин из какой-то занюханной Африки, да как ты посмел прибрать к рукам „Хэрродз“?“ Что ж, аль-Файед-старший имел возможность отыграться на неблагодарных консерваторах. Не без его участия Джон Мейджор вынужден был расстаться с домом номер 10 по Даунинг-стрит, уступив место Тони Блэйру. Аль-Файеду было достаточно рассказать о том, как „неподкупные“ тори мешками брали у него деньги или же ели и пили, что называется, „на халяву“ в парижском „Ритце“. Аль-Файед и не собирался скрывать злорадства, признавая, что внес определенную лепту в поражение консерваторов, продержавшихся у кормила власти целых 18 лет: „Я показал избирателям, что ими правит банда мошенников, и мой намек был понят“.
Существует мнение, будто, помимо других причин, аль-Файед-старший поощрял ухаживания Доди за Дианой просто в пику власть имущим негостеприимного туманного Альбиона: вот мы возьмем и утрем вам нос, господа-англичане, посмотрим, какую песню вы запоете, когда сын выходца из Египта станет отчимом наследника вашего престола. Приглашая принцессу Уэльскую и ее двоих сыновей погостить у него на вилле в Сен-Тропезе, Мохаммед аль-Файед якобы уже имел далеко идущие планы. Как заявил родственник его покойной первой жены Аднан Кашогги, «мы приветствуем Диану среди членов нашей семьи». И, как писал в газете «Индепендент» Фауд Нахди от имени всех ближневосточных иммигрантов, «вы можете ненавидеть и оскорблять нас… но именно наши парни увозят от вас самую богатую добычу». Что ж, можно еще поспорить, кто из них двоих — Доди или Диана, доведись им пожениться, был бы в большем выигрыше. Кто бы праздновал победу: Аль-Файеды, довольные тем, что утерли нос англичанам с их замшелыми традициями и порядками, или Диана, для которой аль-файедовские миллионы наверняка означали бы стабильность и жизнь, не лишенную приятностей? Или же она из одной золоченой клетки — виндзорской — упорхнула бы в другую, аль-файедовскую, со всеми вытекающими отсюда последствиями?.. Говорят, что несколько лет назад Диана по примеру матери собиралась перейти в католичество и даже имела аудиенцию с папой. Задумывалась ли она над тем, что ей сулила перспектива принять ислам? А может, главным для нее была любовь и нормальная человеческая жизнь. Жизнь, которую ей так и не было суждено прожить.
Ее гибель повергла весь мир в шок и недоумение — люди, подобные ей, в сознании простых смертных сродни бессмертным олимпийским богам. Но сколько их ушло из жизни даже на нашей памяти! Младшее поколение уже не знает, кто такой Джеймс Дин, о Джоне Кеннеди читает в учебниках истории, о другом Джоне — Ленноне — слышит от старших. Элвис, Мэрилин Монро, Грейс Келли, Фредди Меркьюри… И каждая утрата — удар судьбы, и мы вновь ощущаем себя осиротевшими. Но разве умирает красота? И если память о Диане останется жить в наших сердцах, то хочется надеяться, что, вспоминая ее, мы будем вспоминать не последнюю субботу августа, не искореженный «мерседес» в парижском тоннеле, а солнечный июльский день, когда под перезвон свадебных колоколов из-под сводов собора Святого Павла принцесса шагнула в нашу жизнь, чтобы остаться в ней навсегда.