Принцесса для босса. Семья из прошлого
Шрифт:
Глава 60
Глава 60
Надеюсь, Максим не рассчитывает на моментальный ответ. Потому что, естественно, у меня его нет. Принимаю пострадавшие розы и положив их на кухонный стол, делаю вид, что усиленно ищу вазу.
На самом деле я, конечно, помню, где она стоит, но мне нужно это время. Хоть немного. Поэтому я громко хлопаю дверцами шкафчиков и пытаюсь распробовать на языке его слова. Что они все-таки вызывают — горечь или радость?
Раньше я была уверена, что если когда-нибудь мне все-таки
Сейчас же я всеми силами пытаюсь понять, что чувствую, но пока безрезультатно. То ли дело в присутствии Максима, который с видом стервятника следит за каждым моим шагом, то ли в том, что его слов оказалось мало.
У меня было целых семь лет на то, чтобы успеть придумать кучу причин. Так что даже если не брать во внимание ту теорию, в которой он прилетал на форум из будущего, всегда остается версия с амнезией или тюремным сроком. Но нет, Горский решил отделаться банальным “я был не готов”. Что ж… судя по всему, сейчас не готова я.
Потому что несмотря на то, что сердце мое болезненно сжимается и рвется из груди, страх превалирует. Слишком хорошо я помню через что пришлось пойти тогда. И второй раз наступать на те же грабли я не хочу. Хотя звучит заманчиво, не спорю… Он хотел меня найти, но вмешалась стерва Окси. Хэппи энд. Занавес. Несмолкаемый шквал аплодисментов.
Достаю, наконец, вазу и не рассчитав силы, звонко грохаю ее об стол. Раздражаюсь от этого ещё больше, но не оборачиваясь, наполняю водой. Может надо было отправить цветы в урну вслед за конфетами от его подружки? Но нет, я же взрослая женщина. Мудрая, не побоюсь этого слова. Понимаю, что нам ещё ребёнка вместе растить, а значит и отношения лучше поддерживать нормальные. Понимаю. Прекрасно все это понимаю, но пальцы все равно предательски подрагивают и я едва не роняю злочастную вазу на пол.
— Давай помогу, — его голос раздаётся слишком близко. И ещё до того как ваза успевает выскользнуть из моих рук, Горский перехватывает ее и ставит на стол. Аккуратно погружает стебли в воду, разгоняя по моим венам ещё большую злость.
Его спокойствие и хладнокровие окончательно выводят меня из себя. Я сходила с ума семь лет назад, я продолжаю сходить с ума и сейчас. Максим же выглядит так, будто ничего особенного и не происходит. Рядовая сделка. Он озвучил выгодное предложение клиенту и теперь ждет ответа. Единственное отличие это то, что вместо “красивых денежек” я должна вручить ему свое сердце. Снова.
— Мне ведь не показалось? — пронзительный взгляд гипнотизирует меня, посылая нервные импульсы прямиком под кожу. — Там, на пляже… до того как ты рассказала мне правду. Между нами все еще что-то есть. Я же не один это почувствовал?
— Один, — цежу сквозь боль и обиду. — Тебе показалось, Максим.
— Нет, — он отрицательно мотает головой и обхватывает пальцами мои скулы. — Нет, Птенчик. Один раз я тебя уже упустил, второй раз я не совершу такую ошибку.
Касается меня едва заметно, но щеки горят, будто их раскаленными щипцами схватили. И с каждой секундой огонь распространяется глубже, заполняя собой черепную коробку.
— Ты не понимаешь,
— Мне очень жаль, Яра, — его пальцы продолжают выводить огненные узоры на моих скулах, а взгляд молит о том, чтобы я согласилась с его доводами. И мне хочется, честно. Хочется поверить в то, что еще не все потеряно. Что у нас есть шанс.
Словно в трансе я слежу за тем, как его лицо приближается к моему и трусливо прикрываю глаза. Но не отпрыгиваю. Не отворачиваюсь. Сейчас на этой кухне стою не я. И Максима Горского здесь тоже нет. В данный момент мы вновь стажер Птенчик и Роберт Шеффер.
Но он меня не целует. Вопреки тому, что мои губы покалывает от ощущения предстоящего поцелуя, мы лишь касаемся друг друга лбами. Он словно в отчаянии пытается меня докричаться. Пытается транслировать свои мысли и доводы прямиком в мозг.
— Мне очень жаль, Яра, — горячо повторяет. — Я повел себя как самый настоящий кретин. Зациклился на карьере и деньгах и был уверен, что и окружающих волнует только это. Что без серьезного статуса ты меня пошлешь куда подальше. Но ты не такая. Абсолютно не такая, как все, кого я встречал. Знаешь, сколько раз я вспоминал о тебе за эти годы?
— Так часто, что набил татуировку с грозным коршуном? — бросаю, отстраняясь от него.
— В точку, — усмехается он, не оценив сарказм. — Я будто на подсознательном уровне всегда знал, что те слова про шантаж — полная ложь. И поэтому постоянно приходилось напоминать себе почему я не могу сорваться и отправиться на твои поиски. Почему это плохая идея. Но даже татушка не помогла, если честно. Только хуже сделала, будто вместе с чернилами ты еще глубже проникла под мою кожу.
— В таком случае, мог бы свести рисунок лазером, — замечаю холодно. Причем, лед ощущается не только в моего голосе, но и на щеках, которых больше не касаются его руки. Я снова превращаюсь в айсберг. Снова из-за него.
— Никогда, — возражает он и зачем-то начинает расстегивать рубашку.
— Эээ…, — возмущаюсь моментально. — Ты чего это?
— А что? — усмехается он, продолжая стягивать с себя одежду. — Нашей дочери здесь нет, так что оставь свои обвинения в растлении малолетних при себе.
— Ты не…. Что ты творишь, Горский? — шиплю возмущенно.
— Ой, да что ты там не видела? — улыбается он и еще до того как я успеваю придумать остроумный ответ или хотя бы дотянуться до тяжелой чугунной сковороды, чтобы огреть его наглую морду с нахальной улыбочкой, он демонстрирует мне свою руку.
Не ту, на которой красуется злобный коршун, а ту, где расположено ветвистое дерево, которое несколько лет не давало покоя Малинке. Правда, сейчас оно слегка преобразилось и на одной из ветвей появилось гнездо, в котором находятся две птицы и один маленький птенец.