Принцесса фуксий
Шрифт:
— Она слишком разрослась. Мы обсуждали это на прошлом заседании Совета и решили послать ему письмо с предупреждением.
— Вот как, ты ему угрожаешь?
— Ты ничего в этом не понимаешь! — Она поднялась из-за стола. — Он должен понимать, что не вправе игнорировать законы и…
— К твоему сведению, Сет Гилберт попал в больницу с инсультом.
Она побледнела, ее губы зашевелились, точно она силилась сказать что-то и не могла, затем наконец проговорила:
— Это ничего не меняет.
Лицо Мэтта передернула
Кэтрин Хановер наблюдала за сыном из окна своего кабинета.
— Ты не понимаешь, Мэтт, — произнесла она вслух, точно он мог ее услышать. — Сета нужно проучить. Ему придется заплатить…
Что-то защекотало ее щеки, и когда Кэтрин поднесла пальцы к лицу, они оказались мокрыми. Она с изумлением поняла, что по ее щекам катятся слезы. Она так давно не плакала, что даже забыла, что это за ощущение. Когда умер ее муж Филипп, она не пролила ни слезинки, хотя и прожила с ним столько лет, хотя он и был отцом ее сына. Не плакала она и тогда, когда уехал Мэтт. Все эти долгие пустые годы она заставляла себя не думать ни о чем, кроме бизнеса, который рос на удивление быстро и успешно. Теперь все относятся к ней с должным уважением, так к чему же слезы? О чем ей плакать? Ее жизнь — само совершенство.
— Зачем ты подстригаешь мою изгородь?
— Если это твоя изгородь, то ты, должно быть, Том Гилберт.
Мэтт видел, как Том приближается к дому вместе с Сарой Хантер и двумя ее детьми, но не прекратил своей работы. Если бы Том не подошел и не задал свой вопрос, он не стал бы останавливать электросекатор. Но сейчас он остановил работу, выпрямился и снял очки. Странно, что его первая встреча с сыном состоялась именно так — когда он стоит перед ним взмокший от пота, с затекшей от долгой работы спиной, грязный от древесной пыли, но может, оно и к лучшему.
— Привет, я Мэтт Хановер, — он с опаской протянул малышу руку, словно ожидая, что тот с криком отскочит подальше.
Но Том не убежал, он только оглянулся на Сару, которая ободряюще кивнула, потом протянул свою маленькую ручонку со словами:
— А я Том Гилберт.
Как Мэтту хотелось обнять сына, подхватить его на руки, покрепче прижать к себе! Вместо этого он торжественно пожал протянутую руку и сказал:
— Приятно познакомиться, Том Гилберт. А стригу я вашу изгородь потому, что ей положено быть стриженой, чтобы дорога была хорошо видна водителям проезжающих машин.
— Да, мама говорила, что надо ее подстричь. Ей пришло такое письмо.
— Теперь можешь передать маме, чтобы она больше
— Ладно.
Мэтт поздоровался с Сарой, которая познакомила его с двумя своими отпрысками.
— Давно не виделись, Сара, как ты?
— Спасибо, неплохо.
— Скажи, это твоя сестра работает на Хановеров?
— Нет, сестра работает в Лондоне. У твоей мамы работает Люси, моя кузина. Мы все так похожи.
Их разговор прервал Том:
— Ну, пойдем же, тетя Сара! Я проголодался. У нас сегодня спагетти! — доверительно сообщил он Мэтту.
— Везет тебе.
— Присоединяйся к нам, — пригласила Сара.
— Спасибо, но мне нужно еще тут прибраться. Скажи, Люси нравится работать на мою мать?
— Она неплохой босс! Вознаграждает инициативу, усердный труд. Даже приглашала нас выпить стаканчик в ее конторе перед Рождеством. Знаешь, у нее на столе стоит твоя фотография. Школьная — тебе там лет шесть или семь, одного зуба не хватает.
— Правда? Сейчас она убрала ее. Наверное, не хочет меня смущать.
— Или сейчас она в ней не нуждается, ведь ты дома. Знаешь, я раньше не обращала внимания, как сильно вьются твои волосы.
— Наказание всей моей жизни, — рассмеялся Мэтт, проводя рукой по волосам. — Ничего не помогает, даже короткая стрижка.
Они оба посмотрели на Тома, который гонялся вдоль изгороди за павлином. Остановившись, мальчик пригладил растрепавшиеся волосы точно таким же жестом, и Сара поспешно сказала:
— Ну, дети, идем скорее в дом. Попрощайтесь с мистером Хановером.
Остаток дня Мэтт потратил на завершение работы и уборку, но, когда он уходил, Флер еще не вернулась из больницы. Позвонила она лишь поздно вечером, когда он отмокал в ванне после утомительного дня.
— Ничего, что я так поздно? Я даже не посмотрела на часы.
— Нет, ничего. Как отец? Тебе что-нибудь нужно?
— Нет, нет, я только хотела тебя поблагодарить. И за то, что ты навел порядок в теплице, тоже. Папа чувствует себя более-менее сносно. Ты знаешь… Я лгала отцу, и он, наверное, догадывался об этом. Я не сказала, что встречалась с тобой, он думал, что я у Сары, но она случайно выдала меня…
— Не стоит во всем винить себя, Флер. Инсульт не случается только от какой-нибудь одной неприятной мысли. Твой отец должен был плохо чувствовать себя все последние недели. Головокружения, проблемы со зрением, онемение в руках и ногах, понимаешь? Так ведь оно и было, верно?
— Не знаю, он ничего мне не говорил. Не хотел, чтобы я из-за него волновалась.
— Да уж, родители все такие.
— Откуда ты знаешь?
— Про родительские чувства?
— Про инсульты.
— У моей бабушки их было несколько. Всегда бывают какие-то незначительные признаки, предвестники, на которые человек предпочитает не обращать внимания.