Принцесса Греза
Шрифт:
— А вот он ее плохо знает… — Маша внезапно нахохлилась, вывернула голову, выставила ухо вперед, прислушиваясь к чему-то.
— Кто он? — отвлеклась Даша.
Ковалева перешла узкую дорогу и вдохновенно прикоснулась ладонью к кирпичной кладке дома на Стрелецкой.
— Дом. Он ее раньше не видел… Долго не видел. Эту квартиру жена депутата получила недавно. В наследство.
— Это он тебе сам сказал? А почему он раньше молчал? Мы тут с утра загорали…
— Не тут. Во дворе, — поправила Маша.
— Какая разница?
— Огромная. Я только теперь поняла… Если бы кто-то подошел к тебе сзади и стал задавать вопросы, ты бы ответила? Ты б начала разговор, стоя к кому-то спиной?
— Ну, я бы сначала обернулась…
— Все верно. А дом
— О, Катенька! — капризногубая блондинка, поразившая Дашу столь четким пониманием своих жизненных целей, была до странности рада звонку. — Как хорошо, что ты позвонила! Я только недавно тебя вспоминала. Думала, нужно ей позвонить… Ведь ты у нас во всяком антикварном хламье разбираешься.
— Пожалуй, — сдержанно согласилась Катерина Михайловна Дображанская.
И уже через час обе сидели в том самом ресторане «У Аллы» в центре Города. И Катя задавала себе вялый вопрос, почему жена депутата позвала ее именно сюда — заведение было отнюдь не самым престижным, хотя и красивым. Стены украшали панно в виде томных красавиц, неплохо срисованных с полотен Альфонса Мух'a. Летящие кудри дев превращались в магический орнамент, руки, шеи и головы увивали чудесные украшения из змей, звезд и застывшего льда.
Блондинка и брюнетка заняли столик в дальнем конце многолюдного зала. И каждый, кто увидел бы их вместе, понял бы многое. Прежде всего то, что Даша Чуб нарочито недолюбливает Катю — слишком уж явно она была неправа, поставив ее на одну доску с женой депутата.
Поместившиеся напротив друг друга блондинка и брюнетка были полной противоположностью не только по цвету волос. Темноглазая и темноволосая Катерина могла бы поспорить красотой с любым произведением искусства, от Венеры Милосской до «Врат Ада» Родена. Блондинку же сама Катя, в последнее время серьезно увлекшаяся наукой о цветах, относила к породе вьюнков. Растениям, которым, чтоб подняться наверх, необходимо обвиться вокруг кого-то, но, обвившись, способным повалить могучее дерево. Губы жены депутата Мерсюкова были пухлы, черты миловидны, а глаза порой чересчур наивны, порой по-детски жестоки, порой по-лисьи хитры, но неизменно исполнены заученного презрения ко всем людям, вещам и явлениям несоответствующего сорта и класса.
— Тут такая история. Ты не поверишь, — начала она после пары положенных светских реплик, включавших рекомендацию модного инструктора по йоге и убийственную характеристику нового косметического салона на Липках. — Примерно полгода назад меня отыскал мой дядя Кира… Кирилл. Троюродный. Я о нем никогда раньше не слышала. Конечно, я вначале подумала, он меня в каком-то журнале увидел, узнал, чья я жена, и денег хочет. А он, ты не поверишь, говорит мне, хочу тебе наследство оставить, больше никого из родных у нас с тобой нет. И, правда, отписал мне квартиру и умер… Квартира, не поверишь, в самом центре, на Стрелецкой. Хоть мне от нее ни холодно ни жарко. У нас самих два этажа на Прорезной и дом, еле успеваю всем заниматься. Ну, разве, сдавать ее, чтоб лишнюю тысячу на булавки иметь. И то не знаю. По-моему, геморроя там больше, чем дохода. Там же запущено, нужно все вывезти, сделать ремонт, обставить как-то. И нижнее помещение получить невозможно. Там библиотека совковая… Но нам буквально полчаса назад позвонили, намекнули, у нее такой спонсор — лучше не соваться… А какие там соседи, ты б знала! Кошмар! Но я не об этом… Когда дядя был жив, он рассказал мне о нашей родословной. Ты не поверишь… Я сама не поверила! Оказывается, мой родной прапрадед Жорж Олимпович Архангельский был дирижером в нашем оперном театре. И играл там вместе с Сарой Бернар. Ты знаешь, кто такая Сара Бернар? — настороженно уточнила она.
— Легенда театра. Великая французская актриса эпохи Модерн, — лицо Дображанской, похожее на камею из слоновой кости, озарил интерес. Модерн был любимым коньком Катерины.
— Какая ты умница! — возликовала блондинка. — Знаешь, сейчас так мало образованных, интеллигентных людей, —
— Красавец, — вежливо похвалила предка Катя.
— Правда, красавец? И на меня так похож… Правда, похож? Хочешь, я его тебе сброшу? — охотно предложила праправнучка.
— Давай, — на всякий случай согласилась Катерина, не зная, к чему приведет разговор. Музыкальная родословная жены депутата могла оказаться обычной пустышкой, а могла — забрезжившей тропкой к очередной тайне Великого Города…
— Отправила, — радостно оповестила блондинка. — Так вот, ты не поверишь, но дядя Кира рассказывал, будто у деда с Сарой Бернар был роман. Она постоянно меняла любовников. Но на деда, наверное, сильно запала. Дядя сказал мне, что его папа сказал ему, а его папе говорила его мать, будто Сара подарила Жоржу одну ценную вещь… Она вообще обожала бриллианты. Всегда возила с собой сундук с драгоценностями. У нее такие украшения были… Сейчас за них миллионы дают. Я тут в Интернете порылась, чуть с ума не сошла. Сейчас покажу… Как тебе эта Принцесса Греза? Стильная заставка, согласна? Сбросить тебе?
Блондинка снова схватилась за свой мобильный, и Катя увидела «стильную заставку» — черно-белое фото тонкогубой, остроглазой женщины в дивном головном уборе. Усыпанные сверкающими камнями громоздкие металлические лилии соединялись меж собою высокой зубчатой короной.
— А почему Принцесса Греза? — спросила Дображанская.
— Так спектакль назывался. Это Сара в роли принцессы. Умели ж тогда одеваться, согласна?..
— И чем я могу помочь тебе? — поинтересовалась Катя.
Внезапно наследница дирижера занервничала.
— Понимаешь… Я вначале несильно поверила. Решила, просто семейная легенда. Но незадолго до смерти дядя отдал мне письмо. Его написал мой прапрадед — прабабке Анфисе. После революции он женился на семнадцатилетней, жена была из крестьян. Он, наверное, пытался скрыть свое аристократическое… ну, в смысле, богемное происхождение. У них было два сына. Младший — мой прадед, а старший — родной дед дяди Киры. Поначалу Жорж, наверное, не слишком доверял своей крестьянской жене… В общем, смотри, — быстро, будто боясь передумать, блондинка достала из сумочки ксерокопию и положила пред Катей, ткнув ногтем в обведенный ручкой абзац:
…то, что я рассказывал тебе про мой труд в театре и про знаменитую Сару Бернар, — все это правда. Но кое-что я утаил — тот самый подарок, бесценную алмазную Лилию, сделанную в Париже специально для Сары. Она по-прежнему при мне, и, когда мы увидимся снова, я покажу ее тебе. И открою тебе ее секрет…
— Только они с Жоржем так и не увиделись, — трагически сказала блондинка. — В 1936 году его арестовали. Потом расстреляли или сгноили в лагерях — неизвестно. Но ни Жоржа, ни Лилии никто больше не видел. Дядя Кира пытался найти ее, и отец его тоже. Теперь мой Аркадик… Ему легче, у него деньги и связи, и время другое, можно попробовать архивы поднять. Мужа это так вдохновило… — Жена депутата наклонилась к Кате и эмоционально-стремительно прошептала: — Он ведь мне на самом деле не муж. Мы всюду вместе и все меня считают женой… Но мы не зарегистрированы. А тут он вдруг говорит: давай поженимся. Мне кажется, он из-за Сары. Сейчас, знаешь, модно составлять родословную. А тут такая история… Алмазная Лилия! Если она похожа на эти… — не-жена зазывно взглянула на свой телефон, любуясь чудными лилиями, украшавшими чело великой актрисы. — Знаешь, кто их сделал? — не без позерства спросила она.