Принцесса и мальчишки
Шрифт:
— Вопрошающий не заблудится, — отозвался вместо меня Недзеля, будто его об этом просили. — «Спроси, девица. Она не спросит… Вокруг лес темный, местечко близко… Спроси, девица». Это из Мицкевича, — любезно пояснил он и, обращаясь ко мне, добавил: — Ты, Пёнтек, должен знать, что я иногда говорю стихами.
— Ничего я не должен. — Я пренебрежительно пожал плечами. — И вообще я никогда никому не бываю должен. В лучшем случае могу запомнить, но это уж как мне заблагорассудится.
— А мне-то что, братец? Должен, не должен — не моя это забота. «Напрасны обиды, ничтожны угрозы…» — это, кажется,
И Недзеля пошел себе вразвалочку, как бы разочаровавшись во мне. Второй парнишка остался.
— Я хотела спросить, состоишь ли ты в харцерах, — спросила девчонка и неожиданно принялась поправлять прическу с таким выражением лица, будто ее ничуть не интересовал мой ответ.
Вы ведь знаете, некоторые девчонки так умеют поправлять волосы, что человек сразу забывает обо всем на свете и может только пялиться на эти волосы.
— Она, понимаешь… — попытался объяснить мне что-то стоявший рядом парень, но он тоже уставился на ее волосы, и поэтому из его объяснений ничего путного не получилось. Наконец он выпалил: — Она помощница…
— Чья помощница? — спросил я довольно глупо, но мне никак не удавалось отвести глаз от ее волос, и я не очень соображал, о чем идет речь.
— Болван! — поставила диагноз девушка и быстро отошла, слегка покраснев при этом.
Парнишка поглядел на меня с искренним уважением, а потом протянул руку и ни с того ни с сего представился:
— Эдек Малина! Живу возле кладбища. А ты, Пёнтек, молодец, быстро соображаешь. Прямо в десятку попал. И откуда ты только узнал, что Ирка бегает, как дура, за этим дылдой из десятого?
— Где бегает?
— А где придется. Повсюду.
— И возле кладбища тоже? — удивился я.
— У какого еще кладбища? — Малина был окончательно сбит с толку. — Что это ты городишь?
— А разве не ты говорил о кладбище? И отстаньте вы, наконец, от меня со своими кладбищами, дылдами…
— Дылда этот не наш, а ее. Тощий такой, длинный! — уточнил Малина. — И потом, что это ты, Пёнтек, на меня взъелся, ведь у нас сегодня понедельник, а не пятница!
Я пропустил мимо ушей его шуточку, потому что в голове у меня было кое-что поважней.
— Слушай, Малина, как ты думаешь, она не обиделась?
— Кто?
— Ну, помощница эта.
— Вот еще, обиделась! А если и обиделась, тебе-то что?
— Ничего, но все-таки…
Мне хотелось сказать: «Но все-таки она девчонка, и при этом красивая», но я прикусил язык: подобных вещей не говорят во всеуслышание, да еще какому-то кладбищенскому Малине.
Я поплелся вслед за Иркой и отыскал ее в коридоре. Она с кем-то разговаривала, по-видимому с преподавателем, хотя и очень молодым. Поэтому я сказал «извините» и обратился прямо к Ирке:
— В харцерах я не состою. А что?
— А меня вовсе не интересует, где ты состоишь.
— Так ведь ты сама спрашивала!
— А сейчас не спрашиваю. Всё?
— Ирка! Какая муха тебя сегодня укусила! Что это ты на людей бросаешься? — заступился было за меня Иркин собеседник, но тут прозвенел звонок, и он только добавил: — Ну, хорошо, отправляйтесь на урок. И не ссорьтесь с самого понедельника!
Я решил, что в его словах не содержится никакого намека на мою
— Что он преподает?
— Кто?
— Ну, этот… молодой…
— Ничего не преподает. Это наш школьный врач. Он руководит у нас харцерской дружиной.
— Дружиной?
— Ну да.
— Врач? — удивился я. — Врач руководит дружиной?
Ирка приостановилась и какое-то мгновение пристально рассматривала меня.
— А что тут особенного? В двадцать четвертой школе отрядом руководит милиционер из ГАИ. А в лицее имени Жеромского дружину возглавляет актер — самый настоящий актер, из городского театра. И что ты находишь здесь удивительного? Ты что — в самом деле такой глупый или только прикидываешься?
— Прикидываюсь, конечно… — не задумываясь, подтвердил я и улыбнулся ей.
Она тоже улыбнулась.
В школе этой, как выяснилось, был введен неприятный обычай проверять присутствующих на последнем уроке. И чего только не придумают, лишь бы испортить другим жизнь! И вот на последний урок к нам заявился — на этот раз, правда, в белом халате и с журналом под мышкой — тот самый школьный врач, с которым я познакомился в коридоре. Очень меня это обескуражило, и я тут же послал Ирке записочку. Благо нашелся подходящий повод: «А ты говорила, что он не преподает. Так как же на самом деле? У меня к тебе есть очень важное дело. Яцек». Ирка тут же ответила: «А он и не преподает. Подожди после уроков перед школой. Можешь и не ждать — как хочешь. Ирка».
— Я вижу, Рысь, что вы все еще продолжаете ссориться. Теперь уже в письменном виде. Прекратите, пожалуйста! — довольно сурово укорил нас доктор.
Ирка смущенно опустила голову, а я встал и мужественно объявил:
— Это я виноват. Прошу меня извинить.
Инцидент этот немного испортил мне настроение, но как только врач начал выкликать фамилии, а каждый из названных вставал и говорил «здесь» или «я» — в классах всегда отвечают по-разному, — мне показалось, будто я слушаю очередную передачу по радио о положении дел в народном хозяйстве или сижу на уроке природоведения. Меня просто распирало от смеха. Ну и фамилии у них! Вот уж поистине помесь ботаники с зоологией!
Каких только фамилий здесь не было! Два дня недели — Недзеля и я. Из диких хищников, правда, одна только Ирка Рысь. А вот домашних животных было куда больше: Коза, Козел, Баран, Кур. Если же Кура этого отнести к пернатым, то сюда следовало бы добавить еще Врубеля (Воробья), Сову, Яскольского (Ласточкина) и Вевюру (Белку).
Нет, что это я! Ведь белка вовсе не птица. Хотя тут у любого голова пошла бы кругом. Овощи и фрукты были представлены Малиной, Грушкой, Сливой, Покрывой (Крапивой)… Впрочем, крапива едва ли заслуживает наименования овоща. К овощам следует также добавить Петруха и Огурка. Были еще и три месяца — Стычень (Январь), Май и Грудзень (Декабрь). Из работников службы быта и ремесленников: Пекарж (Пекарь) — оказалось, мой сосед по парте, — Слюсарж (Слесарь), Млынарчик (Мельник) — очень милая девчонка — и Фурман (Возница).