Принцесса Иляна
Шрифт:
– Даже так?
– Эржебет изумлённо смотрела на племянницу и как будто не узнавала.
– Тётушка, - всё так же твёрдо продолжала Илона, - вы правы, когда говорите, что мой муж зависит от Его Величества, но и Его Величество теперь зависит от моего мужа. Если мой муж станет упорствовать, что сможет сделать король? Отправить обратно в тюрьму? Отменить крестовый поход, о котором уже столько говорилось? Но ведь тогда Его Величество, наверное, не получит из Италии денег на этот поход.
Супруга Ладислава Дракулы сказала о деньгах, потому что вдруг разом вспомнила всё, что прежде слышала об итальянских делах. Вспомнилось и то, что
Также стало ясно, для кого Матьяш на второй день свадебных торжеств устроил особую церемонию, когда при большом скоплении придворных дарил "своему кузену Ладиславу Дракуле" меч и говорил, что меч должен обратиться против нехристей. Послы ведь тоже стояли в толпе и всё слышали!
"Ну, это же так просто!
– думала Илона.
– Когда человек хочет взять денег в долг и боится получить отказ, то приводит с собой поручителя. Так же делает и Матьяш, ведь итальянцы уже не верят, что он будет воевать с турками, поэтому не хотят давать ему денег на войну, тем более не в долг, а просто так. Поэтому Матьяш и решил использовать имя Ладислава Дракулы, чтобы убедить всех. Ведь итальянцы знают, что такой человек как Дракула от войны не откажется".
Меж тем на лице Эржебет сохранялось изумлённое выражение:
– А кто тебе сказал о деньгах?
– Неужели, это неправда, тётушка?
– в свою очередь спросила племянница.
– Итальянцы ничего не обещали?
Конечно, никто ничего Илоне не говорил. Женщинам никогда ничего такого не рассказывают, но ведь у женщины есть глаза и уши, поэтому если она занимает высокое положение, то вполне может увидеть и услышать достаточно, чтобы догадаться обо всём самой. Маргит постоянно так делала и почти никогда не ошибалась, а если Илона спрашивала, откуда сведения, то слышала в ответ: "Подожди и увидишь".
И вот теперь младшей из двух сестёр тоже стало видно, что к чему. Стало видно, как большие политические дела могут влиять на жизнь одной маленькой семьи.
Матьяшу было выгодно, чтобы Илона жаловалась на своего мужа, доносила на него и вступала в споры из-за вероисповедания детей, ведь это делало бы Дракулу более сговорчивым. Именно поэтому матушка Его Величества так старалась выудить из Илоны что-нибудь компрометирующее Дракулу - старалась ради сына.
К примеру, если бы Илона в своё время рассказала о том, что Дракула не очень-то благодарен Матьяшу за своё освобождение, то Матьяш получил бы на руки лишний козырь для одного из будущих споров с "кузеном Ладиславом": "А помнишь, что ты про меня говорил? Но я готов забыть об этом, если ты сейчас сделаешь, как я желаю". Так же обстояло дело и с брачным договором. Конечно, всё в итоге осталось бы как есть, но Матьяш мог бы использовать это - например, при дележе итальянских денег сказать Дракуле: "Не будь слишком жаден, и тогда я больше не стану настаивать, чтобы твоих сыновей крестили католиками".
– Тебя не должны заботить деньги на крестовый поход, - Эржебет сделалась совсем строгой.
– Это не женские дела.
"Меня заботит судьба моей семьи, -
– Так уж вышло, что судьба моей семьи тесно переплелась с политикой, и значит, я должна во всём разобраться".
Вслух она не сказала ничего, чтобы не злить тётю, а Эржебет оказалась достаточно умна, чтобы понять - сейчас самое время остановиться:
– Ладно, мы, может быть, ещё поговорим об этом, но в другой раз, - произнесла она примирительно.
– Успокойся, моя девочка. Тебе нельзя сейчас волноваться. Присядь.
На этот раз Илона повиновалась. Она молча села, вздохнула и, чтобы сказать хоть что-нибудь, спросила:
– А Его Величество сможет сегодня уделить мне несколько минут? Мне, в самом деле, совестно, что я не отправила во дворец письмо с радостным известием, поэтому хочу хоть немного загладить свою вину и лично сообщить Его Величеству о своём положении.
Поскольку в комнате не было никакой прислуги и даже придворных дам, матушка короля обратилась к Маргит:
– Иди, вели сказать Матьяшу, что Илона здесь. Он хотел прийти.
Супруга Ладислава Дракулы вдруг подумала: если остаться наедине с тётей, та могла снова попробовать уговорить племянницу. Вот почему Илона снова вскочила:
– Думаю, будет лучше, тётушка, если я с сестрой сама пойду в покои Его Величества. Я ведь совсем ненадолго. А если Его Величество занят, то подожду.
Как и предупреждала Маргит, кузен Матьяш выглядел весьма озадаченным, поэтому только и мог спросить:
– Кузина, ты, в самом деле, уверена?
Илона ответила, что да, после чего король осведомился, поставила ли она в известность своего мужа, и вот тут супруге Ладислава Дракулы пришлось признаться, что её муж находится в таком же неведении, как ещё недавно - Его Величество.
– Что же ты ему не напишешь?
– удивился Матьяш.
Тогда Илона принялась объяснять, что хотела бы сообщить мужу обо всём лично, а не через письмо, и даже просила венценосного кузена до времени сохранить тайну, чем удивила ещё больше.
* * *
Когда сёстры вышли из королевских покоев и спустились по лестнице во двор, Маргит тихо заметила, чуть оглянувшись, будто король мог их слышать:
– Матьяш сейчас пойдёт, расскажет своей матери о беседе с тобой и, знаешь, что они подумают? Что ты поссорилась с мужем и считаешь себя виновницей ссоры. Иначе ты непременно бы отправила письмо в Эрдели.
– Неужели, всё так очевидно?
– вздохнула Илона, сразу остановившись, ведь возле носилок, которые ждали во дворе, толпились слуги, так что разговор следовало вести в отдалении, избегая лишних ушей.
– Да, - улыбнулась сестра.
– И так же очевидно, что ты хочешь с мужем помириться, поэтому не соглашаешься ничего делать ему наперекор.
– Матьяш и тётушка посчитают меня предательницей?
– Дурой.
Илона не обиделась и, внимательно посмотрев на Маргит, спросила:
– А ты? Ты полагаешь, я дура?
– Нет, я полагаю, ты взялась за ум, потому что стремишься быть счастливой, а раньше почему-то отказывала себе в этом, - ответила старшая сестра.
Младшая смущённо потупилась и хотела уже идти к носилкам, но её догнало ещё одно замечание: