Принцесса из другого мира

Олие Ольга

Если до этого лица у всех были зверские, то в следующее мгновение они вообще стали похожи на монстров, заставив меня окаменеть от ужаса. А когда все четверо взревели, как белуги и одновременно бросили в меня какими-то странными шарами, я уже прощалась с жизнью.

— Ты! Как ты посмела осквернить нашу святыню своим грязным телом? Ты посмела купаться в озере! — завыли все четверо одновременно.

А я и слова не могла сказать, да и двинуться не получалось. Меня словно связали, но я не могла понять, чем и как. Хотя какие-то прозрачные нитки я все же рассмотрела. Пыталась дергать их, но никакого эффекта

мои потуги не возымели. Меня закинули на плечо и понесли. Хотелось орать в голос и требовать свободы, но возможности не оказалось, мой рот словно запечатали. Вот и искупалась в прозрачной водичке.

Шли недолго, я даже не успела окончательно вспомнить всю свою свою жизнь. Мы вошли в огромное поселение, где нас уже ждали местные жители. На меня тыкали пальцами, выкрикивали ругательства, угрожали кулаками. Наверное, не виси я на плече одного из них, меня бы прямо тут и линчевали.

— Складывайте эшафот, как только солнце окажется в зените, мы ее казним, — отдал приказ тот, на плече которого я висела. Народ тут же разом загомонил и засуетился. А меня отнесли к колодцу и бросили в него, попутно сняв путы и распечатав рот.

Как я материлась, неудачно упав и отбив себе копчик. Еще и сумка больно впилась в бок. Хорошо, я сразу ее на себя повесила, как только вышла из озера. Иначе не видать бы мне моих вещей, как своих ушей. О, я даже стихами заговорила в стрессовой ситуации.

Немного отойдя от боли, посмотрела вверх. Высоковато, но вдруг получится сбежать, главное добраться до верха и под покровом темноты скрыться подальше от этих ужасных личностей.

Мне определенно стоило поторопиться, потому что тьма рассеивалась, наверняка скоро солнце начнет всходить, тогда мне точно не скрыться, я буду как на ладони, еще и перед разгневанными жителями странного поселения.

Я стала ощупывать колодец, а потом выругалась. Ни единого выступа, за который можно было бы зацепиться, а по гладким стенам я не научилась лазать. На меня накатила паника. Быть казненной мне совершенно не хотелось, но и выбраться отсюда не получалось. Несколько раз я все-таки попыталась подпрыгнуть, надеясь повыше найти хоть какую-то зацепку. Ничего, словно стенки обточили и отполировали с особой тщательностью.

Усевшись на землю, задумалась. На плечи опустилась многотонная плита осознания: домой я не попаду, Ричарда больше не увижу. Но тут же едва не подскочила. Мне и не хотелось его видеть. Я вдруг посмотрела на ситуацию с другой стороны. Это, как говорят, глаза открылись, когда розовые очки слетели.

И все эти восемь лет промелькнули для меня совершенно в другом ракурсе. Подготовка к экзаменам в школе. А ведь я тогда на самом экзамене практически все за него и сделала. При этом сама не заметила. Началось с одной подсказки, а закончилось полностью решенной работой. На ЕГЭ? Тоже отлично помогла получить высокий балл. В институте все рефераты, контрольные, курсовые тоже писала я. И выглядело это, как помощь. Он сидел со мной, просил помочь разобраться. Я рассказывала, объясняла, попутно машинально делая основную работу. И ведь тогда этого не замечала, гордилась успехами своего подопечного, как я про себя называла друга. Даже в компании Ричарда он спихнул на меня основную работу не только по моей должности, но и бухгалтерию тоже вела я. Степень доверия? Да сейчас. Выгодный

«друг» под боком, сокращенная штатная единица, которой не надо платить.

И я все делала, ни разу не задумавшись над происходящим. Так, наверное, себя чувствуют наркоманы, одержимые дозой. Моим наркотиком был Ричард, он крутил мной, как хотел, а я, наивная, ничего не хотела понимать. И ведь каков актер? Партия сыграна на самую высокую премию.

Слезы потекли по щекам. Тот, кого я все эти годы беззаветно любила, меня просто использовал, а потом как подачки кидал наши ночи любви, чтобы привязать к себе сильнее. А ведь он прекрасно знал о моих чувствах. Знал и открыто этим пользовался. Даже квартиру мне искал скромную и недорогую, вяло предложив оплачивать ее, прекрасно зная, что я откажусь. Мне гордость не позволит пойти на такой шаг. Как же хорошо он меня выучил. Ему не Империю надо было создавать, а в психологи идти.

От осознания стало мерзко и гадко. Ну почему мои глаза не открылись раньше? Почему я этого не увидела тогда, будучи в своем мире? Видимо, так часто и бывает, все иллюзии разбиваются перед ожиданием смерти. Вот только мне совершенно не хотелось умирать. Но и как выбраться из колодца я тоже не имела понятия.

Углубившись в свои нерадостные думы, я не заметила, как уснула. Вот так просто отключилась, несмотря на грозящую мне опасность. А разбудили меня крики. Как оказалось, меня успели не только вытащить, но и привести на эшафот, где около столба была свалена куча веток. Интересно, почему я ничего не почувствовала?

На ум пришли картинки из истории. Прямо как во время инквизиции сжигали ведьм. Получается, меня сейчас будут жечь? Эту новость я приняла отстранено, будто меня накачали литрами валерианы, и я сейчас спокойно разглядывала сельчан.

Что женщины, что мужчины оказались под два метра ростом, массивные, черноволосые. Абсолютно все, словно это одна большая семья братьев и сестер. Но разве так бывает? Хотя больше всего поразило другое, только сейчас при пристальном разглядывании я заметила у них на голове небольшие рога. Мама дорогая, куда я попала? Получается, они не люди? А кто тогда?

В этот момент на эшафот поднялся тот, на плече которого меня сюда доставили. Вокруг мгновенно установилась тишина. Ага, наверное, это их главный, вон как преданно на него смотрят, едва ли не в рот заглядывают. А между тем мужчина заговорил:

— Мы три века берегли наше священное озеро от посягательств людей и нелюдей, спрятали его в чаще, окружили мощнейшей защитой, но появилась она, — палец в мою сторону, причем даже не смотря на меня. — И осквернила своим человеческим телом нашу святыню. За такое кощунство одно наказание: смерть!

— Три века? А вы неплохо сохранились. И как в пыль не рассыпались? — вырвалось у меня прежде, чем я подумала, о чем и кому говорю.

— Это все, что тебя волнует перед смертью? — вкрадчиво поинтересовался главарь.

— А что еще должно волновать? Вряд ли вы меня отпустите, если я пожелаю извиниться и сообщу в который раз, что понятия не имела о вашей святыне. Про таблички я уже сообщала. Не хотите лишних около озера, поставьте их, чтобы никто не шастал, — пожала плечами, открыто глядя на мужчину. — Единственное, от еды бы я не отказалась. Умирать на голодный желудок — не комильфо.