Принцесса из провинции
Шрифт:
От напряжения рот у него вытянулся в прямую линию. Он шагал прямо к ней, не замечая женщин, которые окружали ее.
— Ты сегодня выглядишь красивым, мистер Коллахен. — Она протянула ему руку. — Спасибо, что приехал.
Но он не подал ей руки. И было что-то странное в его взгляде. Какая-то пустота, почти мертвые глаза.
— Мне надо что-то сказать тебе.
Она восприняла холодный тон словно удар и вздрогнула.
— Хорошо.
Женщины, окружавшие их, затаили дыхание. Сердце Джейн стучало так громко, что ей казалось, его слышно
— Прошедшие несколько недель были ошибкой, — хрипло выпалил он. — Я хотел тебя, и я получил тебя. Это все.
Кто-то поддержал ее, обняв за талию.
— Я приехал сюда, чтобы сказать: я больше не хочу тебя, Джейн.
Их взгляды столкнулись и на какое-то мгновение застыли.
— Это действительно так? — прошептала она.
— Я никогда не любил тебя, — кивнул он.
— Вероятно, ты прав, — мертвым голосом согласилась Джейн. В ее сознании что-то вспыхнуло, стукнуло, бухнуло. Сквозь клочья розового тумана проникло понимание — здесь что-то произошло, Бобби Коллахен что-то наделал.
— Думаю, вам следует уйти, мистер Коллахен, — с презрением в голосе сказала Рита.
Он кивнул, но не Рите, а Джейн. И она могла бы поклясться, что на одну долю секунды в безжизненном его взгляде мелькнуло отчаяние. Мелькнуло и исчезло. Как и сам Бобби Коллахен.
Она смотрела, как он уходит. Такой странной пустоты Джейн еще никогда не испытывала. Рита, Ава и Мария окружили ее и старались успокоить. Но Джейн их не слушала. Она уставилась туда, где всего в нескольких шагах стояли Шакир и Заяд. Теперь они не разговаривали с пожилой парой. Заяд выглядел убийственно готовым к борьбе. Шакир смотрел на Джейн с братской печалью.
Она вырвалась из круга своей семьи и побежала за Бобби. Если он и правда не хочет ее, прекрасно. Но здесь происходило не это. И она хотела бросить ему в лицо правду раньше, чем он так легко опрокинет все то, что они имели.
— Джейн, — услышала она зов Шакира, когда толчком открыла парадную дверь.
— У меня сейчас нет времени, Шакир.
— Прости.
Она стремительно оглянулась. Какая тупая, бессмысленная ситуация. Запоздавшая ярость ударила в голову.
— За что конкретно? За то, что ты не сумел в моем лице найти способ отвергнуть Коллахена? Или за то, что вытолкнул меня из своей жизни, когда я только начала привыкать, что у меня есть брат?
Она наблюдала за эффектом своих слов. Они точно обожгли его лицо. Губы стали тонкими, вздулись желваки.
— Я не мог видеть, как тебя обижают.
— Теперь ты увидел это, правда? — Холодный ночной воздух обдувал ее горевшую кожу. — Какая разница?
Он не ответил. Она спустилась по ступенькам парадной двери и направилась к своей взятой напрокат машине.
— Джейн, подожди.
Она оглянулась с тяжким вздохом.
— Куда ты теперь? — Зеленые глаза полны заботы.
— Помочь одному тупому мужчине раз и навсегда покончить с прошлым. Может быть, пока я буду разъезжать, у другого мужчины хватит мужества
Она оставила Шакира с открытым ртом.
Теперь к первому.
Во всем штате Техас не хватило бы алкоголя, чтобы забыть слова, которые он бросил Джейн. Чтобы забыть выражение ее лица, когда он говорил их. Поэтому Бобби остался трезвым. И ныло все — и внутренности, и душа, и то, что было когда-то сердцем. Под крышей конюшни он сидел на душистом стоге сена, привалившись спиной к коновязи. Интересно, размышлял он, наступит ли облегчение, когда до него дойдет, что он выполнил свой обет? Может быть, завтра? На следующей неделе? В будущем году? Когда-нибудь? Или просто возникнет новая боль? От потери женщины, которая стала для него всем, вытеснила печаль утраты отца и сестры.
— Значит, не помогло?
Он поднял голову и увидел ангела в бледно-золотом платье. Черные вьющиеся волосы рассыпались по плечам. Глаза полны гнева и страсти, которую он слишком хорошо понимал.
— Чему не помогло?
— Твоему плану.
— Не знаю, о чем ты говоришь.
— Перестань, Бобби. Твой жалкий план ясен — вернуть себе самоуважение и, занимаясь этим, еще немного и отомстить.
— Почему ты здесь?
Не обращая внимания на его вопрос, она прошла дальше в конюшню.
— Я хочу, чтобы ты сказал мне, что теперь ты счастлив.
Он выругался, забыв о своем стоическом, безучастном настроении и помня только свою утрату и свою боль.
— Дорогая, план заключался в том, чтобы никогда не быть счастливым. Я никогда не буду счастливым. Да, я наконец отомстил за честь моей семьи, уничтожив семью твоего брата.
— Моя семья не уничтожена. — Она наклонила голову набок. — Да, ты обидел меня, глубоко, невыносимо. Но с моей семьей все в полном порядке.
— И с тобой, и с Шакиром? — мрачно спросил он.
Она вздрогнула, но взяла себя в руки и вздернула подбородок.
— Наверное, не сегодня и не завтра, но мы это преодолеем. И я прощу его за то, что он вмешивался в мои дела.
Внезапно он осознал: она простит брата, но никогда не простит его, ковбоя Бобби Коллахена. Так Аль-Найалы снова выиграют. Земля, средства к жизни и девушка его мечты — все остается им.
— После всей лжи опять получился счастливый конец для Аль-Найалов. — Он сплюнул. — Врубаешься? — Больше всего он хотел бы быть сейчас отвратительно пьяным. Чтобы все забыть.
— О лжи не говори мне, Коллахен, — сердито возразила она. — Что ты однажды говорил? Если один человек собирается обидеть другого, он должен ожидать, что увидит свои уши отрезанными. И он получит по заслугам, если обидит кого-нибудь.
— Чертовски правильно. — Он встал рядом с ней. Его сердце билось, точно пойманная птица. — Ударь!
— Не искушай меня.
Он встал ближе к ней. Жар их тел нарастал. Ему хотелось обнять ее, ласкать ее рот, заставить их обоих забыть о том, что случилось сегодня. Но он знал, что это невозможно.