Принцесса морей

Вербинина Валерия

ми островах.

секрет и умеешь считать.

мо, сорок два влево, и откинуть белый камень.

Больше на обороте ничего не было.

– Вы, случаем, не знаете, что все это значит? – спросил Джек, указывая на надписи.

Габриэль поморщилась.

– Дело в том, что я не видела всей карты целиком. Полагаю, что «ми» в первой строке – окончание слова «семи».

– Я тоже так думаю, – подхватил Джек. – А что может значить вторая строка?

– «Умеешь считать» – намек на цифры, – ответила

Габриэль. – А «секрет» – указание на то, что в них скрывается какой-то секрет.

Джек перевернул карту и вновь прочитал все надписи и цифровые комбинации.

– Ну а что Меридор? – внезапно спросил он. – Ведь у него была вторая половина карты. Ему удалось что-нибудь найти?

– Ровным счетом ничего, – сухо ответила Габриэль. Поколебалась, однако добавила: – Должна вам сказать, адмирал считал, что карта зашифрована.

– Ясное дело, – отозвался Джек. – Ведь Грамон был далеко не глуп… – Он потер подбородок, о чем-то сосредоточенно размышляя. – Скажите, я могу сделать копию с карты? Прямо сейчас, если можно.

– Не вижу причин вам отказывать, – любезно ответила Габриэль. – Анри, дайте капитану бумагу и чернила, пожалуйста.

Без особого удовольствия Анри выполнил приказание, и Джек ловко и очень точно перерисовал карту и надписи на ее обороте, не забыв и про странные цифры.

– Между прочим, вы так и не рассказали мне, – заметил он, перечерчивая Дельфиний ручей на одном из островов, – где научились так фехтовать. Должен признаться, я в жизни не видел ничего подобного!

– О, это долгая история, – оживилась Габриэль. – Когда-то давно, в прекрасном городе Париже…

Глава 18

Фехтовальных дел мастер и его дочь

Итак, в прекрасном городе Париже, неподалеку от не менее прекрасной церкви Сент-Илера, то бишь Святого Гилария, жил-был один фехтовальщик, и звали его Арман Саварен.

У маленького круглоголового месье Саварена имелась жена Клод, три сына, одна дочь, кошка Азули, крошечный домик и вдобавок ко всему – дар, который дается далеко не каждому, ибо не у каждого в руках любая, даже самая незначительная железка способна превращаться в смертоносное оружие. Об Армане Саварене знающие люди говорили, что он может заколоть ближнего даже деревянной зубочисткой, а в те годы подобная похвала кое-что значила. Что же до огнестрельного оружия, то фехтовальных дел мастер его попросту не замечал.

Но, хотя про холодное оружие он знал решительно все и с одинаковым искусством владел как кривой саблей, так и эстоком с его прямым, наносящим незаживающие раны лезвием, учеников у Армана Саварена было немного, и с помощью своих уроков он едва сводил концы с концами. Дело в том, что Арман Саварен явился в Париж из Лилля, а столичные мастера неохотно допускали в свой круг чужаков. Их можно понять – ведь во все времена никто не жалует конкурентов.

Однако Арман Саварен не унывал. Он исправно обучал захаживавших к нему немногих молодых дворян секретным и запрещенным приемам, не забывал посещать церковь Святого Гилария каждое воскресенье и терпеливо ждал своего часа. Наконец удача сама явилась к нему, приняв облик молодого принца де Порсиан.

Хотя принц по рождению принадлежал к высшей знати королевства и, следовательно, мог рассчитывать на некоторую известность, он всячески старался

не быть на виду и не показывался даже при дворе. Принц вел крайне уединенный образ жизни и сторонился светских сборищ. Для этого у него имелась весьма веская причина, ибо, хотя он и являлся потомком славнейшего короля Людовика Святого и к тому же отнюдь не был стеснен в средствах, судьба сыграла с ним злую шутку: словно решив отомстить за все блага, которые он получил при появлении на свет, наградила его горбом, хромой ногой, маленьким ростом и длинным крючковатым носом, похожим на клюв хищной птицы.

Сказать, что принц Порсиан был крайне уродлив, значит не сказать ничего, и одно время парижские кумушки долго сплетничали по поводу матери, произведшей на свет такого младенца, что при одном его виде бедняжка упала в обморок. Очень рано принц осознал, на какое существование обрекает его некрасивая наружность, и с тех пор замкнулся в себе. Он рос угрюмым, озлобленным, злопамятным и – в самой глубине души – невероятно ранимым. Любовь, в которой ему так долго и упорно отказывали все окружающие, была потаенной мечтой его жизни. Но его вид, а еще пуще вызывающие манеры так отталкивали от себя людей, что ни о какой привязанности к нему и речи быть не могло.

Впрочем, к счастью принца, наш мир устроен так – что-то, чего нельзя добыть ценой симпатии, можно частенько купить за деньги. В то достопамятное утро принц оказался у церкви Святого Гилария по той простой причине, что в одном из домов поблизости ему назначила свидание молодая цветочница, которую он уже некоторое время баловал довольно дорогими подарками. Увы, в незнакомом квартале принц быстро заблудился, а встречные, которых он спрашивал, как найти дом мадемуазель Жобелен, отделывались самыми невразумительными указаниями. Почти отчаявшись, Порсиан заметил на крылечке соседнего домика смешного маленького человечка с круглой, как у кота, головой, который важно курил, пуская в небо клубы дыма. Возле него кружила маленькая черно-белая зеленоглазая кошечка, которую человечек время от времени гладил по голове. Кошка поглядела на принца своим изумрудным взором и сказала «мряу». Решившись, принц подошел к ее хозяину.

– Простите, месье, но, как я вижу, вы живете в этом квартале, а мне необходимо разыскать мадемуазель Жобелен. Не будете ли вы столь добры…

Принц запнулся и покраснел. Ему показалось, что незнакомец с преувеличенным интересом рассматривает его горб, а Порсиан больше всего на свете ненавидел, когда на него так пялились.

– Если вы ищете мадемуазель Мари, вам лучше всего подождать с полчасика, – промолвил незнакомец скрипучим голосом, выбивая свою трубку. – Как раз сейчас у нее в гостях находится один из мушкетеров его величества.

– Ах вот как… – промолвил принц.

Более говорить было совершенно не о чем. Порсиан повернулся на каблуках, собираясь уйти, но тут незнакомец повелительно произнес:

– Стойте!

Надо вам сказать, что принц жаловал фамильярность ничуть не больше, чем оскорбительные взгляды посторонних. Он надменно обернулся и поглядел на незнакомца сверху вниз, что далось ему без труда, ибо Арман Саварен по-прежнему сидел на крылечке.

– Простите, сударь, вы ко мне обращаетесь? – с ледяной учтивостью промолвил принц, сжигая своего собеседника взглядом.