Принцесса на белом коне
Шрифт:
Как же все сложно! И одновременно просто…
– Эх, молодежь, – Василиса потрепала Дашу по лохматой голове. – Вы прозрачны как вода.
– А что же Вадим? – Даша боялась поднять глаза, а вдруг Василиса в них еще что-нибудь такое прочтет, что Даше и знать не стоит.
– А это уже дело Вадима. – Василиса широко улыбалась. – Захочет, расскажет.
– Как же он расскажет, если он не разговаривает?
– Кому как не тебе знать, что он очень хорошо умеет разговаривать! – Василиса подхватила котелки.
Даша испуганно
Было что-то мистическое в Василисиных словах. Хотя, конечно, все понятно. Дашины хождения по лагерю мог не заметить только слепой. И тот не увидел бы, так услышал, как она ходит.
– Почему так, – Даша побежала за уходящей Василисой, – ты все видишь, а я не вижу?
– Просто я старше, и я смотрю на все это со стороны. Может, если бы со мной что-то подобное происходило, я бы так же во всем путалась.
– Что же мне теперь делать? – остановилась Даша. Она только сейчас поняла, что не представляет, как теперь себя вести – на кого смотреть, с кем разговаривать, а с кем лучше и помолчать.
– Это уж сама решай, – оглянулась на Дашу Василиса. – Воды вот могу дать попить, а дать совет, как себя вести, не могу. Каждый придумывает свой рецепт. А для начала пойдем-ка сделаем чай. Я думаю, нас в лагере уже заждались.
До лагеря они дошли в молчании. Василиса молчала, потому что все сказала. Даша – потому что у нее было слишком много вопросов, но ответы на них она должна была найти сама.
Около палаток их действительно ждали. Глеб еще издали заметил приближающуюся парочку.
– Идут! – закричал он, спрыгивая с дерева, на которое забрался, чтобы видеть как можно дальше.
Даша остановилась на том месте, где вчера разговаривала с Глебом и где Юрка выбил из ее рук букет папоротника. Зеленые веточки все еще лежали на земле. Она их подняла и улыбнулась, спрятав лицо в подвядшие листочки.
Да, сегодня необычный день!
– Ага! – подошел к ней Леха. – Ага! Все живы? – Видимо, он не знал, что говорить дальше.
– Какая ты молодец! – выскочил вперед Глеб. – Здорово ты его!
– Да что я, – смутилась Даша. – Это Юрка…
– И Юрка молодец!
Напряженное лицо Юрки вдруг ожило доброй улыбкой.
– Все молодцы! – подхватил Леха, которому положено было что-то сказать.
Хоть Даша и давала себе слово не смотреть на Вадима, глаза сами нашли его в общей толпе.
Он улыбался. Так же, как на фотографии. И волосы у него были собраны в хвостик.
– А книгу твою Зина взяла, – вдруг выпалила Даша.
Ей вдруг показалось, что вся эта история произошла только потому, что никто никому ничего не говорил. Если бы Юрка сразу сказал, что любит ее, если бы Даша смогла поговорить с Вадимом, если бы Зина не таила на всех обиды, все было бы по-другому. Никто бы никому не доказывал, что он умнее и храбрее, не было бы среди них постоянной недоговоренности и непонимания.
И
– Ой, подумаешь, почитать нельзя, – фыркнула Зина, которая в этой истории снова осталась не у дел. Ее даже похвалить было не за что. Пока все бегали, она спала, и проснулась, когда лошади были уже возвращены в лагерь.
– Читай, конечно, – Вадим был неузнаваем. – Мне нужно только кое-что забрать. Это не мое.
– Да пожалуйста. – Зина вынула из кармана порванную фотографию. – Мне чужого не надо.
Вадим с улыбкой посмотрел на свой снимок, провел по нему пальцем и пошел к…
Даша и предположить не могла, кому Вадим отдаст фотографию. А отдал он ее… Василисе.
– Склей ее потом, ладно? – попросил он.
– Мы лучше заново сфотографируемся, – улыбнулась Василиса.
– А как же? – не удержалась Даша. Сегодняшний день был полон откровений. – Зина говорила, что у Василисы роман с Лехой!
– Дура ты! – возмущенно топнула ногой Зина и ушла в свою палатку. Следом за ней побежала Лена.
Василиса захохотала.
– Теперь у Зины не скоро появится охота слухи распускать. – От искреннего смеха лицо у Василисы раскраснелось. – Ну что, Леха? Поженили нас!
– А я чего? – Леха почесал в затылке, а потом махнул рукой. – Я – ага!
Теперь уже все смеялись. Даша тоже улыбнулась, но ей все равно было непонятно, почему фотография была отдана именно Василисе.
Видимо, волновало это только Дашу, потому что больше к тайне фотографии не возвращались, а спросить еще раз Даша стеснялась. Утро откровенных признаний закончилось.
Через час их отряд снова двинулся в путь. Им оставалось преодолеть два перехода, переночевать в домике у лесничего и наутро на машине отправиться к Телецкому озеру.
Чувствуя скорое расставание, Глеб притих. Он уже не рассказывал о горах, не сыпал названиями речек и перевалов, не мчался вперед в поисках редкого цветка. Он погонял Затока и делал все, что велел Сергей, – следил, не мешал и замечал.
Вечером он сел рядом с Дашей.
– У нас хорошо, – произнес он.
– Очень хорошо, – согласилась Даша.
Она тоже не знала, что говорить. Ей было грустно. Почему-то только сейчас она поняла, каким верным другом оказался Глеб. Рядом с ней никогда еще не было такого преданного и искреннего человека.
– Я буду скучать, – после долгого молчания добавил он. – Я вырежу твое имя на самом высоком дереве, чтобы было видно издалека.
– Не надо на дереве, – покачала головой Даша. – Ему будет больно.
– Мне тоже будет больно, – вздохнул молодой конюх.
Даша повернулась к нему. За время похода нос у Глеба обгорел и начал облезать, на щеках появились веснушки, на обветренном лице четче проступили сухие морщинки.
Даша чувствовала, что если она сейчас что-нибудь не скажет, то заплачет от горя.