Принцесса на грани
Шрифт:
И я действительно была за него рада. Если не считать того, что я истекала слезами. Внутренне
– Филипп, ты меня слушаешь? – требовательно спросила бабушка. – Ты знаешь, что Роммелю нужно постельное белье с частотой плетения как минимум восемьсот нитей.
Папа вздохнул.
– Я распоряжусь, чтобы из «Бергдорфа» прислали простыни из ткани с тысячью волокон, хорошо? Миа, я вижу, что-то не так. Что еще натворила твоя мать? Ее арестовали во время очередного протеста против войны?
– Это не мама, – Я плюхнулась на шезлонг, покрытый парчой. – Она уже сто лет ни к чему себя не приковывала.
– Что ж, она очень… гм, непредсказуемая женщина, – сказал папа. Это его способ как можно мягче выразить мысль, что мама – непостоянная и во многих вопросах безответственная. Но не в том, что касается детей. – Но ты права, мне не следовало торопиться с выводами. Это ведь не имеет отношения к Фрэнку? Вы с ним ладите? Когда в доме маленький ребенок, это очень нелегко. Во всяком случае, я слышал, что так.
Я закатила глаза. Папа вечно пытается выведать, что происходит между мамой и мистером Джанини. И это немножко смешно, потому что между ними вообще-то никогда ничего не происходит. Если только не иметь в виду споры из-за того, что смотреть за завтраком – Си-Эн-Эн (мистер Дж.) или Эм-Ти-Ви (мама).
– Филипп, дело не только в простынях, – продолжала бабушка. – Ты знаешь, что в номерах этого отеля стоят телевизоры с экраном всего двадцать семь дюймов?
– Ты же говоришь, что по американскому телевидению показывают только грязь и насилие, – сказал папа, глядя на свою мать с искренним недоумением.
– Ну да, – согласилась бабушка, – так и есть. Кроме сериала «Судья Джуди».
– Это как-то… все сразу, – сказала я, игнорируя бабушку, потому что папа теперь ее тоже игнорировал. – Мы проучились в этом семестре всего два дня, но уже сейчас видно, что это худший семестр в моей жизни. Мисс Мартинез засунула меня в группу начального уровня по писательскому мастерству. Да, я ем, сплю и дышу писательством! Про химию и математику я и говорить не хочу. Но самое ужасное, это… это Майкл.
Казалось, папа не удивился, услышав это. Пожалуй, вид у него был даже довольный.
– Э-э… Миа, мне трудно тебе это говорить, но я подозревал, что произойдет нечто в этом роде. Майкл теперь учится в колледже, а ты все еще в школе, и тебе приходится уделять много времени королевским обязанностям, ездить в Дженовию… не стоит ожидать, что молодой человек в расцвете сил будет просто сидеть и ждать тебя. Это естественно, что Майкл мог найти молодую леди, более близкую ему по возрасту, у которой есть время заниматься с ним тем, чем занимаются студенты – вещами, в которых принцессе школьного возраста просто не подобает участвовать. Я заморгала.
– Папа, Майкл меня не бросил. Если, конечно, своей речью ты хотел сказать именно это.
– Не
– Он… папа, помнишь, когда ты летел вместе со мной в Дженовию, мы смотрели в самолете «Властелина колец»?
– Да. – Папа поднял брови. – Ты хочешь сказать, что Майкл завладел Кольцом?
– Нет, – сказала я. Мне просто не верилось, что папа пытается шутить на эту тему. – Но он, как Арагорн, хочет показать королю эльфов, на что он способен.
– Кто король эльфов? – спросил папа, как будто на самом деле не знал.
– Папа! Король эльфов – это ТЫ!
– В самом деле? – Папа поправил галстук, он снова выглядел довольным. Потом вдруг встрепенулся: – Постой-ка, но у меня же не остроконечные уши? Или остроконечные?
– Папа, я выражалась ФИГУРАЛЬНО! – сказала я, закатывая глаза. – Майкл считает, для того, чтобы получить право быть с твоей дочерью, он должен проявить себя. В точности, как Арагорн, когда он хотел проявить себя, чтобы завоевать одобрение короля эльфов и соединиться с Арвин,
– Что ж, – сказал папа, – не вижу в этом ничего плохого. Только я не понял, как именно он собирается это сделать? Завоевать мое одобрение. Потому что, если кто-то двинет против орков армию мертвых, боюсь, меня это не
впечатлит.
– Майкл не собирается никуда вести армию мертвых. Он изобретает робота-манипулятора, который позволит хирургам проводить операции на сердце, не вскрывая грудную клетку.
Мои слова стерли с лица папы ухмылку.
– Правда? – сказал он совсем другим тоном. – Майкл это сделал?
– Ну, он изготовил прототип, – объяснила я. – И одна японская компания пригласила его к себе, чтобы он помог им построить действующую модель. Или что-то в этом роде. Суть в том, что это дело займет ГОД! Майкл уезжает в Тсукубу на ГОД! Или даже больше.
– Год или больше» – повторил папа. – Что ж, это очень большой срок.
– Да, очень большой! – воскликнула я. – И пока он будет изобретать нечто гениальное за тысячи миль от меня, я буду торчать в начальной группе по писательскому мастерству, ходить на химию, которую я уже заваливаю, не говоря уже о высшей математике. Я вообще не представляю, зачем мне ее учить, потому что у нас есть куча бухгалтеров…
– Ну, ну, – сказал папа. – Любой человек для того, чтобы считаться всесторонне развитым, должен немного знать высшую математику.
– Знаешь, что сделало бы меня всесторонне развитой, а тебя – знаменитым филантропом и, может, даже Человеком года по выбору журнала «Тайм мэгэзин»? – спросила к. – Я тебе скажу что. Если бы ты основал где-нибудь здесь, в Нью-Йорке, собственную лабораторию по разработке роботов, в которой Майкл мог бы изготовить свою автоматическую штуковину!
На это папа от души рассмеялся. Мило, конечно, только я не шутила.