Принцесса-невеста

Моргенштерн С.

Иниго не слишком хотелось отвечать на этот вопрос, поскольку странно было бы признать, что при жизни они встречались лишь раз, да и то сражаясь на дуэли до смерти.

– Что именно вы имеете в виду? – ответил он.

– Ну, например, – сказал Макс, – он боялся щекотки или нет?

– Щекотки? – сердито взорвался Иниго. – Щекотки!Дело жизни и смерти, а вы говорите о щекотке!

– Не кричи на меня, – взорвался Макс в ответ, – и не смей насмехаться над моими методами – временами при должном применении

щекотка способна принести невероятные результаты. Однажды у меня был труп, хуже этого парня, он был по большей части мёртв, и я щекотал и щекотал его; я щекотал его ноги, и подмышки, и рёбра, и достал павлинье перо и щекотал ему пупок; я работал целый день и целую ночь, и на следующее утро на рассвете – на рассвете, заметьте– этот труп сказал: «Я ненавижу это», – и я спросил: «Ненавидишь что?» – и он ответил: «Когда меня щекочут; я вернулся обратно из мёртвых, чтобы попросить тебя перестать», – и я сказал: «Хочешь сказать, что то, что я делаю сейчас павлиньим пером, раздражает тебя?» – и он сказал: «Не представляешь, насколько», – и я, конечно же, продолжал задавать ему вопросы о щекотке, заставляя его говорить со мной, отвечать мне, ведь, мне не стоит и напоминать вам об этом, как только труп достаточно увлечётся разговором, ваша битва наполовину выиграна.

– На… тоящ… лю…вь...

Феззик в панике схватился за Иниго, и оба они обернулись, уставившись на человека в чёрном, который снова стал безмолвен.

– «Настоящая любовь», сказал он, – воскликнул Иниго. – Вы слышали его – настоящая любовь, вот ради чего он хочет вернуться. Это, несомненно, стоящая причина.

– Сынок, не тебе мне рассказывать о том, что это – стоящая причина; настоящая любовь – это лучшая вещь в мире, за исключением капель от кашля. Это все знают.

– Тогда вы спасёте его? – спросил Феззик.

– О да, конечно, я спас быего, если быон сказал «настоящая любовь», но вы ослышались, а вот я, как человек, сведущий в россказнях кузнечных мехов, скажу вам то, что с лёгкостью сможет подтвердить любой эксперт по языкам – а именно, что звук «д»– самый сложный для трупа, они произносят что-то типа «тощ», и поэтому ваш друг сказал «надуяльвь», имея в виду, несомненно, «надувательство» – очевидно, что он либо замешан в каких-то тёмных делишках, либо собирается кого-то обмануть, а это уж точно не стоящая причина для чуда. Простите, я никогда не изменяю принятого решения, поэтому до свидания, и заберите свой труп с собой.

– Лжец! Лжец!– послышался неожиданный вопль из теперь уже открытого люка в подвал.

Кудесник Макс резко обернулся.

– Обратно, Ведьма, – велел он.

– Я не ведьма, я твоя жена, – она начала наступать на него, маленькая древняя фурия, – и после того, что ты только что сделал, я не знаю, хочу ли и дальшеей быть, – Кудесник Макс попытался успокоить её, но ему это не удалось. – Он сказал «настоящая любовь», Макс, – даже я слышала это – «настоящая любовь», «настоящая любовь».

– Не продолжай, – сказал Макс, и в его голосе послышалась неожиданная мольба.

Валери повернулась к Иниго.

– Он отказывается от работы, потому что боится – он боится, что с ним покончено,

что чудеса выскользнули из его великих пальцев…

– Это неправда, – сказал Макс.

– Ты прав, – согласилась Валери, – это неправда – они никогда не были великими, Макс, они всегда были ни на что ни годны.

– Исцеление Щекоткой – ты была там – ты видела…

– Совпадение.

– А все утопленники, которых я вернул…

– Везение.

– Валери, мы женаты уже восемьдесят лет; как ты можешь так со мной поступать?

– Потому что настоящая любовь умирает, а тебе не хватает порядочности даже признаться, почему ты не станешь помогать – а у меня хватает, и я скажу вот что – принц Хампердинк был прав, когда уволил тебя…

– Не произноси это имя в моей хижине, Валери – ты поклялась мне, что никогда не произнесёшь этого имени…

– Принц Хампердинк, принц Хампердинк, принц Хампердинк – по крайней мере он узнаёт мошенника, когда видит его…

Макс кинулся к люку в подвал, закрывая уши руками.

– Но он – настоящая любовь невесты принца, – сказал в этот момент Иниго. – Если вы вернёте его к жизни, он остановит свадьбу принца Хампердинка…

Макс убрал руки от ушей.

– Этот ваш труп – он возвращается к жизни, и принц Хампердинк страдает?

– Он терпит невероятные унижения, – сказал Иниго.

– Вот этоя называю стоящей причиной, – сказал Кудесник Макс. – Давайте мне шестьдесят пять; я берусь за дело. – Он встал на колени рядом с Уэстли. – Хммммм, – промычал он.

– Что? – спросила Валери. Она знала этот тон.

– Пока вы тут разговаривали, он с в некотором роде мёртвого стал по большей части мёртвым.

Валери потрогала Уэстли тут и там.

– Коченеет, – сказала она. – Тебе придётся с этим что-то сделать.

Макс тоже пару раз потыкал тело.

– Думаешь, оракул ещё не спит?

Валери посмотрела на часы.

– Вряд ли; уже почти час. Кроме того, я больше ей не доверяю.

Макс кивнул.

– Знаю, но было бы неплохо иметь заранее какой-то намёк на это, сработает оно или нет. – Он потёр глаза. – Я устал; хорошо бы знать о работе загодя; я бы поспал после обеда. – Он пожал плечами. – Ничего не поделаешь, спит так спит. Принеси мне мою Энциклопедию Заклинаний и Приложение Чар.

– Я думал, что вы знаете о таких вещах всё , – сказал Иниго, в свою очередь начиная расстраиваться.

– Я не практикую, ушёл на пенсию; прошло уже три года, а с воскрешающими рецептами лучше не шутить; стоит напутать с одной маленькой составляющей, и всё взорвется прямо тебе в лицо.

– Вот приложение и твои очки, – выдохнула Валери, запыхавшаяся от подъёма по подвальной лестнице. Когда Макс начала листать книгу, она повернулась к Иниго и Феззику, которые в нерешительности стояли рядом. – Вы можете помочь, – сказала она.