Принцесса с дурной репутацией
Шрифт:
— Что мы знаем о вкусах Его Высокоблагочестия? — первым делом задала вопрос Сюзанна (мы с Оливией присутствовали, но неофициально, спрятавшись за ближайшей портьерой).
— Как утверждает официальная хроника священного града Ром святой юстиции, Его Высокоблагочестие предается самой суровой аскезе. Пищу он вкушает только в конце седмицы, и составляет она плесневелые ржаные сухари. Всю седмицу он поддерживает силы водой из Святой Мензурки. Спит он только два часа, и то стоя в специальном железном гробу, утыканном изнутри гвоздями. Носит власяницу, вериги, чугунные башмаки,
— Как он только не проржавеет, — пробормотала Оливия. — Металлист какой-то. Железный человек.
— Его послушники чистят тряпочкой со специальным маслом, — немедленно выдвинула версию я. Таким образом, наше присутствие было обнаружено, но это никого не удивило. На нас шикнули, но безобидно.
— Официальная хроника хороша только для благочестивых прихожан, которые видят в Его Высокоблагочестии оплот спасения на земле и пример для подражания в святости. Однако в официальной хронике не говорится, что в распоряжении святейшего Винченцио Доминикано имеется несколько экипажей — карет, ландо, даже механических паланкинов. Все они покрыты золотом, серебром, драгоценными камнями и лучшими тканями королевства.
— Понятное дело, — хмыкнула старшая повариха. — Он же вечно голодный, ослабевший, ему ж передвигаться трудно, вот его и возят в золотых каретах.
— Каждый экипаж сопровождается священной гвардией — двумя дюжинами отборных молодцов, закованных в латы и вооруженных мечами, копьями, скорострельными арбалетами и зажигательными свечами со слезоточивым газом для разгона особо благочестивых паломников.
— Также надобно отметить, что Его Высокоблагочестие, согласно своему сану, должен проводить богослужения в одеждах, которые говорят о красоте и истинности нашей веры. Поэтому он надевает ризы, сплошь расшитые жемчугами, изумрудами и рубинами, а голову его венчает тиара, вся усыпанная бриллиантами самой большой величины и ценности. Как говорят, бриллианты были пожертвованы благочестивыми поклонниками, пожелавшими остаться неизвестными. Один из бриллиантов — «Слеза чистоты» — был куплен росской царицей Пульхерией за несколько островов, на которые давно претендовали ниппонцы. Но что такое острова по сравнению с бриллиантом, характеризующим высокое благочестие жертвовательницы.
— Говорят, у царицы Пульхерии было сто двадцать любовников, иногда одновременно. Поневоле начнешь замаливать грехи.
— Князи мира сего частенько вынуждены замаливать грехи — на то их принуждает высокое положение. Говорят, затуманский лорд-канцлер подарил Его Высокоблагочестию особый наручный механизм целиком из золота и алмазов. Механизм всегда показывает точное время, а на руке выглядит как изящный браслет. Другого такого механизма нет во всем мире — мастера, который его изготовил, живьем растворили в серной кислоте.
— Уроды! — брякнула повариха. — А ежели механизм сломается, кто его будет чинить?
— Как утверждает Его Высокоблагочестие, за точностью хода механизма наблюдает особый ангел.
— Ну, ясно. Подытоживая все вышесказанное, можно сказать, дамы и господа, что в наш замок направляется великая
— Я знаю, — вдруг подала голос Оливия.
— О? — брови Сюзанны поползли вверх.
— Его Высокоблагочестие официально считается наместником Исцелителя на земле и обладает непомерной чудотворной силой. Папаша хочет, чтобы святейший Винченцио Доминикано исцелил меня. Так сказать, крайнее средство.
— Это делает ему честь, — сказал Фигаро.
— Он просто дурак, мой папаша, — хмыкнула Оливия. — Врожденные болезни не лечатся. Уж чудесами тем более. А в то, что этот осыпанный бриллиантами хрен совершит чудо, я верю не больше, чем в то, что луна споет нынче песенку «Я знаю точно, невозможное возможно».
— Оливия, чтобы больше я этого не слышала! — рявкнула Сюзанна. — Никаких оскорблений в адрес Его Высокоблагочестия! А то в гробах с гвоздями окажемся все мы. Или живьем сваримся в кислоте!
— Молчу, молчу, — Оливия изобразила крайнее смирение.
И тут затрубили трубы подъемного моста, причем несколько истерично, словно у врат было сразу несколько видов врагов.
— Опа, — неделикатно выразился Фигаро. — Их что, уже принесла нелегкая? Монти, ступай распорядись насчет врат, а я надену парадную ливрею.
Монти, главный мальчишка Фигаро, умчался к воротам замка, и мы, разумеется, рванули за ним. Кто бы ни был наш нежданный визитер, он стоил нашего пристального внимания.
Спрятавшись за одной из колонн центрального портала, мы наблюдали за тем, как опускают мост. Вообще-то зрелище было так себе, но самым важным оказалось то, что в некотором отдалении от моста, чтоб не запачкаться дорожной пылью, стояла карета, зеленая, как недозрелый лимон.
— Бэ-э, — тут же высказалась Оливия. — Это у кого так здорово с цветовосприятием?
Хуже того. На запятках кареты торчали два зелено-кислых герольда, и они синхронно протрубили в отороченные гербовой тканью трубы опять-таки нечто зелено-кислое. Трижды.
— О, слава Исцелителю! — пробормотала Оливия. — Идет Фигаро, и на нем его самая парадная ливрея, которую нам давали штопать на прошлой неделе. Теперь-то все будет чин-чинарем.
Фигаро изобразил положенный поклон и громко сказал:
— Я домоправитель замка Жемчужины, и поскольку хозяина замка, его светлости герцога Альбино Монтессори сейчас нет в этих стенах, я имею полное право узнать, кто имел честь прибыть к воротам Кастелло ди ла Перла.
И еще один поклонник, с легкой отмашечкой накидкой.
Зеленые герольды переглянулись, рассуждая, протрубить им еще раз или все-таки пощадить слух окружающих, и остановились на втором. С козел быстро спрыгнул кучер, напоминавший саранчу, и распахнул дверцу кареты, одновременно опуская позолоченные складные ступеньки. По ступенькам медленно, с невыразимым достоинством и благоприличием спустились крошечные ножки, которые я сперва приняла за лапки кузнечика, но потом все-таки разглядела на них ядовито-зеленые туфельки с золотыми бантами, светло-лимонные лосины и колет, цвета которого в зеленом мире я просто подобрать не могу.