Принцесса с дурными манерами
Шрифт:
Проклятый жребий наш — твой жребий, человек, —
Пока ещё не все надежды отлетели,
В исканье отдыха лишь ускорять свой бег!
Мы — трехмачтовый бриг, в Икарию плывущий,
Где „Берегись!“ звучит на мачте, как призыв,
Где голос слышится, к безумию зовущий:
„О слава, о любовь!“, и вдруг — навстречу риф! …
Невольно вскрикнем мы тогда: о, ковы Ада!
Здесь каждый островок, где бродит часовой,
Судьбой обещанный, блаженный
В риф превращается, чуть свет блеснёт дневной.
В железо заковать и высадить на берег
Иль бросить в океан тебя, гуляка наш,
Любителя химер, искателя Америк,
Что горечь пропасти усилил сквозь мираж!
Задрав задорный нос, мечтающий бродяга
Вкруг видит райские, блестящие лучи,
И часто Капуей зовёт его отвага
Шалаш, что озарён мерцанием свечи.
III
В глазах у странников, глубоких словно море,
Где и эфир небес, и чистых звёзд венцы,
Прочтём мы длинный ряд возвышенных историй;
Раскройте ж памяти алмазные ларцы!
Лишь путешествуя без паруса и пара,
Тюрьмы уныние нам разогнать дано;
Пусть, горизонт обняв, видений ваших чара
Распишет наших душ живое полотно.
Так что ж вы видели?
IV
»…Мы видели светила,
Мы волны видели, мы видели пески;
Но вереница бурь в нас сердца не смутила —
Мы изнывали все от скуки и тоски.
Лик солнца славного, цвет волн нежней фиалки
И озлащённые закатом города
Безумной грёзою зажгли наш разум жалкий:
В небесных отблесках исчезнуть без следа.
Но чар таинственных в себе не заключали
Ни роскошь городов, ни ширина лугов:
В них тщетно жаждал взор, исполненный печали,
Схватить случайные узоры облаков.
От наслаждения желанье лишь крепчает,
Как полусгнивший ствол, обёрнутый корой,
Что солнца светлый лик вершиною встречает,
Стремя к его лучам ветвей широких строй.
Ужель ты будешь ввысь расти всегда, ужели
Ты можешь пережить высокий кипарис? …
Тогда в альбом друзей мы набросать успели
Эскизов ряд — они по вкусу всем пришлись! …
Мы зрели идолов, их хоботы кривые,
Их троны пышные, чей блеск — лучи планет,
Дворцы, горящие огнями феерии;
(Банкирам наших стран страшней химеры нет!)
И красочность одежд, пьянящих ясность взоров,
И блеск искусственный накрашенных ногтей,
И змей, ласкающих волшебников-жонглеров«.
V
А дальше что?
VI
„Дитя! среди пустых затей
Нам
То — образ лестницы, где на ступенях всех
Лишь скуки зрелище вовек неустранимо,
Где бесконечна ложь и где бессмертен грех;
Там всюду женщина без отвращенья дрожи,
Рабыня гнусная, любуется собой;
Мужчина осквернил везде развратом ложе,
Как раб рабыни — сток с нечистою водой;
Там те же крики жертв и палачей забавы,
Дым пиршества и кровь всё так же слиты там;
Всё так же деспоты исполнены отравы,
Всё так же чернь полна любви к своим хлыстам;
И там религии, похожие на нашу,
Хотят ворваться в Рай, и их святой восторг
Пьёт в истязаниях лишь наслажденья чашу
И сладострастие из всех гвоздей исторг;
Болтлив не меньше мир, и, в гений свой влюблённый,
Он богохульствует безумно каждый миг,
И каждый миг кричит к лазури, исступлённый:
‚Проклятие тебе, мой Бог и мой Двойник!‘
И лишь немногие, любовники Безумья,
Презрев стада людей, пасомые Судьбой,
В бездонный опиум ныряют без раздумья!
— Вот, мир, на каждый день позорный список твой!“»
В покои принцессы постучались. Луиза уже хотела проигнорировать стук, но постучали повторно. Луизе пришлось отложить книгу и идти открывать. Каково же было удивление принцессы, когда на пороге она узрела принца Филиппа. Луиза удивилась ещё больше, когда её щеки заалели, а сердце стало учащённо биться.
«Что это со мной? Неужели влюбилась?» — растерянно подумала принцесса.
— Зачем вы пришли? — смущённо (!)
— Соскучился, — совершенно серьёзно произнёс Филипп.
Луиза удивлённо посмотрела на него. Принц вместо ответа притянул ее к себе и поцеловал.
Принцесса в шоке отлетела от него и посмотрела на принца своим широко распахнутыми глазами.
— Что… Что… — принцесса не могла связать даже два слова. Её шоку не было придела. Она не возмущалась, не испугалась. Она была шокирована.
— Прости меня. Но я тебя… люблю, — слово «люблю» далось принцу не просто. А принцессу это просто убило. Она никогда не слышала слова «люблю» от парней.
— Вы.Вы.Вы… Ты смеёшься? — крикнула Луиза. Она уже была не принцесса, а обычная девушка, которой делают больно лживые (она так думает, что лживые) слова.
— Нет, я не лгу. Если ты не веришь, то я докажу. Ты будешь моей! — твёрдо и уверенно произнёс Филипп и вышел из покоев принцессы.
Девушка же ещё с минуту стояла и смотрела на закрытую дверь.