Принцесса самозванец и целебная маска

Джо Неуловимый

— Подожди, но откуда ты знаешь?

— Аарон и Косичка сказали. Не думай об этом. Мы с ними просто друзья.

***

Джомни сидел в камере и размышлял. Увлекшись политикой, он совсем позабыл о своём главном задании. Он так и не узнал, как именно его отец связан с Блэквудами. Он не знал где сейчас Нимхэ, и не попал ли он в беду. При мысле о том насколько глупо это звучит, он даже усмехнулся. В любом случае Британии оставалось недолго, по крайней мере в прежнем виде.

Джомни сильно утомился за последние несколько дней. Ему совсем

не хотелось думать о том, что скорее всего он заперт в этой камере навсегда. Он разлёгся на нарах, глубоко и сладко вздохнул, и решил насладиться отдыхом, безопасностью и одиночеством, по крайней мере пока они приносили ему успокоение. По его ощущениям это должно было продлиться не менее двух недель. Мысли оставили его наедине с приятным чувством выпрямленной спины. Он сладко зевнул, и решил насладиться крепким сном.

— Инглиш, на выход. К тебе посетитель — постучали в его дверь тюремщики.

Джомни тяжело вздохнул, и гремя наручниками направился куда сказали. В конце тёмного коридора его ждала открытая дверь, возле неё стояли два бритоголовых охранника в чёрных костюмах, явно не имевших ничего общего с тюремщиками. Когда он вошел в комнату там стоял металлический стол и два стула прикрученных к полу. Джомни сел на стул, и откинулся на спинку. Он больше ничего не ждал. Он просто слушал жужжание залетевшей в комнату огромной осы и смотрел в пустоту.

Через некоторое время за дверью послышались чеканные шаги. Дверь распахнулась и в камеру вошел строгий молодой мужчина в сером плаще и фетровой шляпе старинного фасона. Он учтиво поздоровался с Джомни и обратился к нему на русском языке со странным северным акцентом:

— Примите мои соболезнования.

— Не стоит, я заслужил. — вздохнул Джомни.

— Разве вам не известно о гибели экипажа одного атомного крейсера?

— Какого ещё крейсера? — спросил Джомни, и заметил как вздрогнул.

— Простите, я не представился. Меня зовут Иван Кошкин. Я помощник министра транспорта России. Я занимаюсь безопасностью лично министра, и сбором информации по его поручению.

Кошкин снял шляпу, положил её на стол, провёл пальцем по виску, и в его зрачке загорелся маленький едва заметный огонёк, вполне техногенного характера. Свет в комнате моргнул и отключился на несколько секунд. Потом снова разгорелся. Иван едва заметно усмехнулся и уверенно продолжил.

— Конфиденциальность нашего разговора я возьму на себя. Даю вам слово русского инженера, что всё что вы мне скажите останется строго между нами, Джомни.

Джомни опустил глаза. На его лице проступила скорбь по его сослуживцам, морякам Матери Гидры. Он скорбил по тем парням которые успели стать для него чуть ли не семьёй. Мысль о том, что он больше не сможет увидеться с капитаном казалась ему совершенно безразличной. До этого момента.

— На той субмарине было слишком много секретов, а на остальных ещё больше. Капитан затопил субмарину, вместе со всем содержимым, чтобы секреты Живы не достались никому. Он сдался в плен, пожертвовал собой, чтобы

британцы получили то что хотели.

— Остальных субмаринах? У Живы есть ещё подлодки?

— Гм. — удивился Кошкин и искоса взглянул на Джомни.

— Так вы хотите заполучить эти секреты?

Кошкин надменно усмехнулся, посмотрел на Джомни как на ребёнка и спокойно пояснил.

— Его секреты не магические. Это не более чем технологии, наши инженеры не нуждаются в промышленном шпионаже, чтобы воссоздать их. При необходимости.

— Так чего же вы от меня хотите?

— Нам известно о вашей встрече с Вишневскими. Вы вообще знаете кто они такие?

— Обычные местечковые царьки. Просто не в меру амбициозные и технологически подкованные. В Африке много похожих.

— Это верно. Но у Вишневских огромное влияние в Восточной Европе. А после этих трагических событий с эпидемиями они держат в страхе всю Европу. Как вы вероятно догадываетесь нас это не устраивает.

— И что же вы хотите от меня?

— Нам нужно чтобы вы использовали свой политический вес и способствовали свержению самозваного короля, и восстановлению конституционного строя.

— Так вы меня вербуете?

— Формально да. Только так я мог добиться встречи с вами. Понимаете, политическая нестабильность и чехарда правителей противоречит интересам России во внешней политике.

— Но если уйдёт Вишневский, то на троне останется его большой друг. — усмехнулся Джомни — Чем они отличаются?

— Заметьте. За всё время что вы знакомы с Живой, он не нарушил ни единого закона, и он нашел возможность стать законным королём Великобритании, используя лазейки в их собственном законодательстве, кому как ни вам знать об этом. — усмехнулся Кошкин.

— Он просто мстит. Мстит за то что британцы использовали его технологию во зло.

— Его мотивы нам неизвестны, но его дела говорят сами за себя. Он вам не рассказывал что он устроил в Индии?

— Нет.

— Гм. Если будете сотрудничать с нами, возможно мы сможем удовлетворить ваше любопытство.

— У меня нет любопытства.

— Отнюдь. Именно оно заставило вас связаться с племянником лорда Блэквуда.

— Вы правы. Мне правда интересно, почему моя родина торговала сырьём именно с ними. Думаю, раз вы так осведомлены, вы вполне могли бы в качестве жеста доброй воли рассказать мне о том, почему эфиопский вольфрам используется для провоцирования эпидемий со спутников?

Кошкин был сосредоточенно суров.

— Скажите, — продолжал Джомни — На тех оставшихся четырнадцати спутниках стоит что-то вроде лампы Конрада, верно?

— Вы слишком упрощённо представляете, но да.

— А я ведь даже не знаю, не работаете ли вы на старого короля, или его свиту. Единственная причина думать что это не так, это то что вы осведомлены о Матери Гидре и тех биоинженерных чудесах, что там творились. Но даже если так, что мешает вам взять эти спутники, и покончить со всеми угрозами интересам России раз и навсегда?