Принцесса в академии
Шрифт:
В этот момент к нам подошла профессор.
– Мне кажется, ваше «до» чуть-чуть не дотягивает, – сказала она и, перегнувшись через столик, подправила звучание сливовой настойки.
При этом она случайно пощекотала Озриэлю нос кудряшками.
– Вот теперь гораздо лучше, – улыбнулась она и выпрямилась, открыв моему взору пунцового ифрита. Он проводил её взглядом и прочистил горло.
Я тинькнула в крошечный серебряный треугольник – единственный инструмент, покорившийся Гарту.
– Думаю, тебе стоит пригласить её на стаканчик, –
– Что ты такое говоришь! – Озриэль вконец побагровел. – Профессору Амфисбене, наверное, двадцать три, не меньше. Она взрослая привлекательная женщина. Кто в двадцать три года обращает внимание на восемнадцатилетних ифритов? К тому же это было бы неэтично. Вот когда я закончу академию…
Он продолжал бормотать что-то ещё, пока я не ткнула его локтем в бок. Озриэль поднял глаза и увидел стоящую напротив профессора Амфисбену. В руках она держала пробирку.
– О, я заметила небольшую трещинку на третьем сосуде слева и решила, что было бы лучше… вернее, звучание стало бы чище… в общем, вот.
Она поставила пробирку на краешек стола и поспешила вернуться к остальным. Когда она отошла, Озриэль со стоном впечатался лбом в столик, отчего все рюмочки мелодично подпрыгнули.
– Яду мне!
– В котором из стаканчиков?
Следующие пять минут я продолжала всячески поддразнивать его, перечисляя все известные пары в истории, на пути которых стояли неодолимые препятствия. Начала, разумеется, с себя.
Озриэль, в десятый раз не сумев сыграть гамму, отложил палочку. Мне вдруг сделалось ужасно совестно. Он ведь старается мне помочь, а я вредничаю. Друзья так не поступают.
– Извини, – потупилась я. – Но зря ты так переживаешь. Уверена, она уже всё забыла.
– Думаешь?
Мы одновременно взглянули на профессора, которая тут же отвела глаза, старательно делая вид, что занята с арфистом.
В этот момент в дверь постучали, вошёл дежурный студент (они носили в петличке черные астры) и передал ей стопку нотных листов. Следом в приоткрытую дверь юркнула маленькая тень. Я взволнованно шагнула вперёд, надеясь, что успею до того, как незваного гостя заметит кто-то ещё.
Профессор меж тем рассыпалась в восторгах:
– О, благодарю! Да, это та самая концертная увертюра. Должно быть, я оставила её сегодня утром в столовой.
Проводив дежурного, она повернулась к столу, где оставила ноты, и замерла. Глаза испуганно моргнули, кудряшки подпрыгнули, а в следующую секунду рот исторг визг, от которого третья пробирка слева снова треснула.
– Паук! – завопила она далеко не тоненьким голосом, отмахиваясь указкой.
Вопль произвёл в аудитории немалый переполох. Половина принцев повскакивали на столы. Магнус, который выбрал не самое удачное место дислокации на нотных листах, тоже запаниковал и принялся выписывать круги по увертюре. Но был и тот, кто мужественно ринулся в бой.
– Не волнуйтесь, профессор! – Озриэль в два прыжка очутился
– Нет-нет, не трогайте! – пролепетала она, выглядывая из-за арфы. – Должно быть, это тот самый паук, о котором сегодня объявляли. Он отличается буйным нравом и наверняка крайне ядовит. Я не позволю вам так рисковать из-за увертюры! – Но её глаза сияли восторгом, предполагавшим, что именно риска от него и ждут.
Озриэль не разочаровал.
– Не беспокойтесь: я сделаю всё правильно!
Он взял два чистых листа и двинулся на Магнуса с видом бывалого браконьера. Я заходила с другой стороны. Уверена, профессор в этот момент видела ни много ни мало ядовитую слюну, капающую из пасти паука. А Магнус вошёл в роль: свирепо вращал глазами и потрясал лапками, делая вид, что покушается на ноты.
– Да просто прихлопни его! – подал голос какой-то умник из второго ряда.
Я прямо-таки видела, какого труда Магнусу стоит сдержаться и не ответить какой-нибудь колкостью. Ворсинки наэлектризовались, он весь напыжился.
– Может, сам рискнёшь? – пришёл на выручку Индрик. Он тоже узнал Магнуса. – Убьёшь паука, и жди семь лет несчастий.
Подавший идею рвения не проявил.
Озриэль аккуратно, но решительно пересадил Магнуса на лист:
– Мы отнесём его обратно в королевский зоопарк.
Профессор прижала кулачки к груди. Озриэлю сейчас не хватало копья, а ей – платочка, который она могла бы на него повязать. Получив благодарный кивок, мы поспешно покинули аудиторию, прихватив рюкзаки.
Едва дверь за нами закрылась, Магнус прыгнул мне в объятия:
– Ливи, наконец-то!
– Как ты нас нашёл?
– Я услышал объявление и спустился в холл, но опоздал. От привратника узнал, что вы уже ушли, но он подсказал, где будет следующая пара.
Тут Магнус отстранился и удивленно оглядел меня:
– Почему на тебе плащ звездочета?
Я повернулась к Озриэлю. Ифрит озадаченно пожал плечами:
– Пауки – дети тьмы. Должно быть, на них такие вещи не действуют.
– Какие вещи? – недоумевал Магнус.
– Неважно, главное, ты нашёлся. – Мы подошли к искусственному гроту, установленному в одном из переходов, и спрятались за фонтанчиком. Журчание воды и кваканье лягушек служили надежной защитой от посторонних ушей.
– Где ты пропадал? Мы боялись, что ты не успел выбраться из корзинки.
– Я и не успел! Пока отплевывался от этих чертовых лепестков, вы уже убежали, – пожаловался паук.
– Хорошо, что профессор Марбис тебя не видела, – вклинился Озриэль. – У неё бы удар приключился.
– Думаю, чаще удар приключается у тех, кто видит её.
– Хочешь сказать, она тебя заметила?
– Не просто заметила! Я имел неосторожность выдать себя криком. Обнаружив, что я говорящий, она заставила меня выучить «Счастье на кончике паутины». А там больше сотни строк!