Принцесса в лопухах
Шрифт:
Варька высунулась из-за двери и спросила непростительную глупость:
– А что, ваш Александр Николаевич сам не мог заработать?
Белла Владимировна посмотрела на нее с жалостью.
– Девочка, теперь я верю, что психологи и сами – отчасти пациенты... Как он заработает на студию?! Кем?! Таксистом? Или, может, станет на рынке торговать лифчиками?! Милая моя-я-я! Чтобы иметь большие деньги, надо сначала большие деньги вложить! А где же мальчик смог бы их взять?
– Но позвольте! Ваш «мальчик» одного возраста с вашим сыном! Сын же заработал! – обиделась Варька на «пациента».
Белла
– Но Кирилл – не творческий работник! Он – технарь. А на искусстве в наше время быстро заработать невозможно. А Александр Николаевич – талант! И неоднократно меня в этом убеждал. И вполне понятно, что он должен иметь эту студию.
– И вы из-за этой студии... – начала было Гутя, но старушка прервала ее гневной тирадой.
– А вы вообще молчите, убийца! – сверкнула она глазами. – Это вы! Вы виноваты в нашей трагедии! Потому что до вас мы жили великолепно. Мы все время проводили вместе – с Александром Николаевичем и Кириллом. Плюс Вета, но девочка была совсем не требовательна, и сын никогда нас не притеснял в финансах.
– Так это же я вас познакомила с Александром Николаевичем, – напомнила Гутя.
– Да! И на этом надо было закрывать вашу шарашкину контору. А вас понесло дальше! Вы свели Кирилла с этой Жанной! И все! Я потеряла сына. Он весь буквально расплавился в этой женщине. А мы теперь получали только унизительную подачку в виде двух тысяч!
– Заметьте – евро! – напомнил Фома.
– Да, но какие-то две тысячи! А до Жанны деньгами сына распоряжалась я! – не сдавалась бабушка.
Потом она достала из кармана платок и всхлипнула:
– Когда Кирилл сказал, что он оформит кредит, Александр Николаевич едва не слег с сердечным приступом. Он понял, что его надежды погибли. И, конечно, он сорвался! Он любил меня, но... но вынужден был искать поддержку у других женщин.
– Например, у Натальи Бубновой, – подсказала Гутя. – Ведь в тот вечер, когда Маша погибла, вы с ним не были в театре: он был у Натальи! Вы испугались, что он уйдет совсем, быть может, он даже вас предупредил об этом, а удержать его было уже нечем, и вы решились на убийство... Вы, зная четкий распорядок дня девочки, зная, что ее няня ни на шаг не отступит от режима – она лучше застрелится!.. Вы насыпали в лекарство от кашля слишком большую дозу снотворного и со спокойным сердцем ждали, когда девочка погибнет, да? При этом подозрения на вас падут в самую последнюю очередь. То есть вы из-за какой-то студии убили свою внучку!..
– Я ее не из-за студии! А из-за своей всепрощающей любви к Александру Николаевичу! И к человечеству. Иначе люди так и не насладились бы звездой, великим талантом! И потом – я не убила! Я ее спасла от голодной смерти! – с перекошенным лицом прокричала Белла Владимировна. – Мы все равно бы долго не смогли прожить в нищете. И внучка – тоже! Через год бы пошла по миру! Это был порыв благородства!
– Какой-то очень уж продуманный порыв... – покачала головой Варька. – А Вету вы тоже из благородных чувств убили?
При упоминании о старшей внучке весь пыл у пожилой дамы куда-то испарился.
– С Виолеттой произошел несчастный случай... с моей стороны... Да! Я не хотела! Девчонка
– Он его все равно свалил... – напомнил Фома.
– Да. Но я берегла его, как могла! Да что вы можете знать?! – с новой силой вознегодовала благонравная мать. – Ему вообще запрещено было волноваться – Кирюша проходил лечение. Виолетта просто убила бы отца и оставила его на всю жизнь инвалидом. Да еще и опозорила бы. Назаровы никогда не терпели позора. А в народе еще долго говорили бы, как ловко гулящая жена наставила рога благородному отцу семейства! Кирилл не заслужил такой славы. У меня оставались буквально считаные дни, чтобы спасти семью от разорения!
– И что вы сделали? – спросил парень, который никак не мог слушать все это спокойно. – Вы опять убили внучку?
– Что значит – «опять», молодой человек? – сурово одернула его старушка. – Во-первых, это было не опять, ее я убила впервые, а во-вторых... Я вовсе не думала, что она упадет так неудачно! Я просто хотела отобрать у нее эти снимки и кассеты. Она не отдавала, я приложила силу... она ударилась о край бильярдного стола. И все. Мною двигали только благие намерения – оградить сына от потрясения.
Гутя покачала головой:
– Так уж и оградить? Я бы сказала иначе. Вы уже давно задумали убийство и все время искали подходящего момента. Мне даже кажется, что в день рождения Маши вы вовсе не хотели убивать Вету, вы хотели прикончить именно Машу. А что? Нет Машеньки – и никакого кредита брать не надо, и все останется по-старому. И вообще, все предельно просто! Машеньку – усыпить, тут еще старшенькая внучка под руку подвернулась, ну, не рассчитали вы силушку богатырскую, да так оно для вас даже и лучше вышло. А Жанну – просто выгнать! Только не понимаю: она-то вам чем помешала?
Старуха желчно поджала губы:
– Она слишком много места занимала... в душе сына. И потом...
– ...Она могла догадаться, да? – недобро фыркнула Гутя. – Да еще всю жизнь видеть перед глазами мать убитых тобою детей... Конечно, я вас понимаю – куда как проще ее выгнать. Только как? Но вы бы придумали... А вам ведь даже ничего и делать-то не пришлось! Так удачно Ветка с фотографиями вылезла! Только не вовремя – к чему эта ненужная шумиха? Вам и в самом деле совершенно не требовался позор. Зачем? Если об этом можно самой аккуратненько напеть Кириллу в уши... Заодно и подчеркнуть, что никто его так не любит, как родная маменька. А потому – стоит ли держаться за карман, когда матушке так нужны деньги? Самое главное для вас было – не пустить Кирилла за кредитом, оставить все как есть. У вас получилось даже лучше: сначала вы случайно убили Вету, потом, как и было задумано, – Машеньку, а уж под конец Кирилл сам избавил себя от жены.