Принцесса викингов
Шрифт:
В открытую дверь торопливо вошел Атли.
– Брат…
– Оставь нас! – рявкнул Ролло. И когда Атли, помедлив, повиновался, вновь повернулся к Эмме:
– Что ты сказала?
Видит бог, она не хотела этого.
– То, что ты слышал. Я люблю тебя, Рольв, и ты это знаешь не хуже меня.
Она охнула, закрыв лицо ладонями, и отшатнулась.
– Я не знаю, почему так вышло, ведь я тебя ненавижу!..
Эмма остро взглянула в его лицо, словно пытаясь прочесть в нем то, о чем он не желал говорить.
– И я клянусь тебе, Ролло, что стану женой твоего брата и научусь его любить. Я стану женой Атли хоть сегодня
Сейчас она знала, что причиняет ему боль. И тем не менее в груди ее стало горячо, а на глаза навернулись слезы.
– Ролло!..
Конунг слегка пошевелился:
– Он слуга Роберта или Карла, и я должен…
– О нет, мой Ролло… Я сделаю все, как ты скажешь. И не буду больше противиться браку с Атли…
Последние слова она едва смогла выговорить. Ролло тыльной стороной ладони стер слезы с ее щек.
– Ты станешь женой Атли завтра.
Эмма нашла в себе силы кивнуть.
– Я велю дать Ги из Анжу коня, – добавил Ролло.
Ее плечи перестали вздрагивать, и она подняла голову. Конунг глядел мимо нее.
– Ступай, скажи ему, что он свободен.
Он отвернулся, задев ее краем широкого плаща…
Ги уже сидел в седле. Он склонился к ней:
– Эмма!..
Она жестом удержала его:
– Уезжай, Ги. И забудь обо мне. Судьба не велит нам быть с тобою. Люби нашего Бога, мой монашек.
– Но…
– Я не люблю и никогда не любила тебя, Ги, – жестко проговорила она. – Мое сердце принадлежит этому варвару. Но завтра я стану женой его брата. И с этим ничего нельзя поделать. Уезжай же, поспеши!
Она с силой ударила ладонью коня по крупу. Тот рванулся и заплясал, но Эмма уже не смотрела на Ги. Медленно, словно разом состарившись, она начала подниматься по ступеням. Ролло нигде не было видно.
Эмма вдруг ощутила чудовищную усталость. Все, что ее окружало, казалось сном. Кажется, рядом возник Атли, о чем-то заговорил, но и он показался ей призраком. Миновав темную тень портика, Эмма вступила в большой зал. Далеко впереди пылал факел. Эмма пошла на свет, как сомнамбула. Огонь, крошечная мерцающая точка…
Она не заметила, как факел исчез. Темнота обступила ее со всех сторон, и Эмма без чувств рухнула на ледяные плиты пола.
Глава 8
Оскаленная морда дракона взлетела ввысь и сейчас же провалилась. Волна разбилась об обнажившийся киль драккара, взметнув тучу брызг. Эмма рассмеялась. Ветер трепал пряди ее волос, нес запах морской свежести, йода и рыбы. В низком свинцовом небе над кораблем с криками носились чайки.
Девушка стояла на носовой надстройке корабля, обхватив украшенный резной чешуей штевень, заканчивающийся драконьей головой. Ветер гудел в снастях, хлопал огромный красно-белый парус, скрипела мачта. Они шли на запад мимо франкских берегов, и земля сейчас находилась с подветренной стороны, так что гребцам приходилось работать без остановки. Длинные весла вздымались в согласии с ударами медного била, и когда они единым усилием вспенивали воду, ощущался легкий рывок корабля. Гребцы подбадривали себя хриплым пением, сливавшимся с шумом ветра и волн. Тюки и иной груз были плотно уложены и принайтованы на дне драккара так, чтобы не нарушить
Параллельно драккару Серебряного Плаща шел еще один корабль. Эмма разглядела на его борту силуэт Херлауга и помахала ему рукой. Тот махнул в ответ, и сейчас же о борт с шипением разбилась волна. Эмма отпрянула, смеясь. Подошедший Атли накинул поверх ее шелкового плаща еще один – из мягкой тюленьей кожи.
– Тебя веселит море, жена?
Эмма повернула к нему исхлестанное ветром лицо. Атли стоял рядом с нею, закутанный в белую овчину, сутулясь и покашливая.
– Мне не нравится, когда ты меня так называешь, Атли. Наша свадьба не была полной даже по вашим варварским обычаям.
– Но мой брат вложил твои руки в мои и объявил нас мужем и женой. Остальное произойдет, когда мы прибудем в Байе. Наша свадьба и свадьба Серебряного Плаща состоятся в один день.
Он задумчиво коснулся серебряного креста, висевшего на его груди.
– Думаю, что в Байе найдется и священник, чтобы обвенчать нас по христианскому закону.
Атли принял крещение еще в Руане, в то время когда Эмма лежала в тяжелой горячке. И едва она очнулась, поставил ее перед свершившимся фактом. Даже для его брата это оказалось неожиданностью. Ролло был недоволен, но ничего не мог изменить. Атли упрямо стоял на своем, посещая все службы подряд. Однако Франкон под всяческими предлогами откладывал венчание, и поэтому Ролло сам совершил языческий обряд прямо на пристани перед самым отплытием, ибо медлить было нельзя – восемь судов под командованием Ботольфа отчалили, еще когда Эмма хворала; едва же она оправилась, как ей было велено собираться в дорогу, ибо Бьерн опасался бурь предзимья, страшнее которых в этих водах не было ничего.
И только в море к скальду вернулось отличное расположение духа. Он был весел и без устали подшучивал над Атли.
– Что, ярл, не терпится тебе позабавиться со своей женщиной? Пожалуй, корабль для этого не слишком уютное местечко.
Эмма сердилась. Она сама не понимала, почему прощает Бьерну его болтовню. Скорее всего потому, что именно он заставил ее выйти из оцепенения, в которое она впала, покидая Руан. Бьерн был дерзок, без устали дразнил ее, зля и смеша одновременно, и ни на минуту не оставлял в покое. Его откровенно восхищенный взгляд вернул Эмме частицу уверенности в себе. Она отвечала в тон:
– Атли приходится нелегко. Но каково тебе, Серебряный Плащ, не первый год дожидаться своей брачной ночи!
– Да уж, – согласно кивал Бьерн. – В ожидании, пока моя невеста подрастет, мне следовало сделаться целомудренным отшельником. И не окажись на моем пути такого количества податливых красавиц, клянусь Тором, меня уже вполне можно было бы причислить к лику христианских святых.
Лицо его стало серьезным, и он обратился к Атли:
– Меня беспокоит, что за весь сегодняшний день мы ни разу не видели сигнальных огней на дозорных вышках.