Принцип иллюзии
Шрифт:
А посередине был начерчен мелом магический круг. Над ним изгибался полупрозрачный щит, очень похожий на тот, что Саран видела в бункере Пхатти. Только у этого щита стенки были матовыми, словно потравленными чем-то... или исцарапанными. Из-за этого Саран не сразу разглядела, что внутри кто-то был. Или не кто-то?
– Подойди, - глухо сказал Эдриан.
Он не спустился следом за Луиджи и Саран в подвал, а остался стоять у двери, наблюдая за ними и лелея в руках чашку с кофе, к которому, кажется, так и не притронулся. Саран прошла вперед и практически коснулась носом щита, пытаясь увидеть сквозь неровную поверхность, что находится в круге. На полу лежало
– Кто это?
– спросила Саран, делая шаг назад.
– Моя мать, - донеслось с лестницы.
– Запертая первым щитом, который Татия создала самостоятельно.
Саран, резко обернувшись, взглянула на шамана.
– Аномалия не дала снять его?
Это было похуже вечной иллюзии.
– Франческа прожила еще трое суток, - Эдриан начал спускаться.
– Потом кислород внутри закончился, и она умерла. Татия все это время пыталась разрушить чары, сделала почти невозможное: нашла и привязала к физическому талисману нить щита, договорилась о помощи с несколькими десятками шаманов и низших духов... И это в семнадцать-то лет, практически ничего не зная и не умея, - шаман подошел к столу, отставил чашку и зябко потер ладони.
– Многие погибли, Татия выжила лишь чудом, но навсегда лишилась молодости и способности накапливать в себе силу.
– Я видела седину у тебя в волосах, когда ты читал меня, но ты восстановился. Разве Татия не могла так же?
– Использование магии как игра с опасной бритвой, - Эдриан взял шерстяную кофту с одной из полок и набросил на плечи.
– Можно сделать все аккуратно, можно слегка порезаться - но рана со временем затянется. Надо лишь не дать ей загноиться. Можно, конечно, перерезать артерию, и тогда смерть наступит почти мгновенно. А можно срезать слишком много, вырезать орган целиком - и он уже не отрастет. Татия отдала магии почти всю себя - осталась лишь сухая оболочка. Еще живая, но лишь благодаря тем, кто день за днем вливает в нее свои силы. Много сил. Сейчас она могущественнее, чем когда-либо... Была еще несколько дней назад, по крайней мере.
Хотелось спросить, зачем. Какое удовольствие жить так - вечной старухой, зависимой и больной? Но Саран промолчала. Возможно, она просто не могла понять, как это - остаться запертой в одном единственном теле, дряхлом, сломанном, и не иметь возможности сменить его.
– Она бы уже давно умерла, - угадав ее мысли, сказал шаман, - если бы не привязка. Татии удалось поймать Аномалию. Она нашла ее, связала с физическим воплощением, так что уже другие смогли продолжить ее работу. Но привязка действует, лишь пока жива Татия. А наша задача - накопить достаточно силы, чтобы пробиться к самому истоку и, при удаче, уничтожить его. Навсегда избавиться от Аномалии.
И снять щит посреди подвала. Наверное, об этом думал Эдриан в первую очередь. Зачем вообще было жить в этом доме? Теперь понятно, почему никто не торопился с ремонтом и не нанимал домработниц. Стоит кому увидеть, и проблем не оберешься. Но почему бы не запечатать коттедж и не поселиться где-нибудь в другом месте? Все-таки проводить день за днем рядом с полуразложившимся трупом собственной матери - это как-то нездорово. А с другой стороны - какая мотивация!.. Впрочем, тоже весьма нездоровая.
Луиджи,
– Теперь ты знаешь нашу страшную тайну, - с неуместной улыбкой произнес он.
– Мы охотимся не ради денег и славы. Мы как вампиры: выкачиваем энергию из жертв. Копим ее и надеемся, что это спасет мир.
– Ради денег тоже, - заметил Эдриан.
– Надо же на что-то жить.
Ненормальные! Или со временем ко всему привыкаешь? Со смерти матери Эдриана прошло двенадцать лет, наверное, чтобы не сойти с ума, ему пришлось научиться относиться ко всему философски. И тем не менее все эти двенадцать лет он кропотливо работал на то, чтобы разрушить Аномалию? Причем последние десять - совместно с Луиджи. Интересно, а тому зачем это понадобилось? Из чувства справедливости? Как-то не вязалось все это с привычным образом Луиджи Эргенте, образом меркантильного наемника и безжалостного убийцы.
Эдриан стянул со стены пучок травы и принялся толочь ее в мелкую пыль.
– Вскипяти, пожалуйста, воду, - бросил он через плечо.
Луиджи ушел, а шаман продолжил, обращаясь уже к Саран:
– Магия оставляет следы не только на том, кто творит волшбу, но и на ее жертвах. Поводок врезался довольно глубоко. Это поможет залечить рану.
Он выдвинул ящик, достал еще несколько вещей: моток марли, оранжевое перо, темно-серый слиток какого-то металла... Саран старалась наблюдать за действиями Эдриана, но ее глаза сами собой возвращались к щиту посреди подвала. Из-за этого она не заметила, когда шаман отложил ступку. Он неожиданно схватил Саран за руку и быстрым движением проколол ей палец - тонкий ланцет появился на долю секунды и снова исчез в рукаве.
Эдриан прижал к ранке маленький слиток, забормотал что-то... Саран выдернула руку - ее не удерживали.
– Что ты сделал?
– Мне нужна сила, - просто сказал шаман.
– Твоя подойдет.
– Но...
– Я не возьму много. Скоро полнолуние, ты сможешь восстановиться.
На лестнице появился Луиджи с кружкой кипятка, и Эдриан как ни в чем не бывало продолжил толочь траву. Саран отошла на несколько шагов, но ничего не сказала, потом так же безропотно приняла питье. Уничтожить Аномалию - это, конечно, эпично. Как найти лекарство от рака или победить бедность. Но пока Аномалия существует, Эдриану будет нужна ее сила, а значит, можно рассчитывать на его молчание и поддержку. Но что потом?
Потом придется что-то решать.
– А теперь самое интересное, - шепнул Луиджи.
Эдриан снял с верхней полки шкафа небольшой сундучок из темного ореха с бронзовой оковкой и откинул крышку. На темно-красном бархате лежал еще один слиток, на этот раз серебряный. Саран не хотела смотреть - но снова не смогла отвести глаз. Слиток притягивал взгляд, манил, словно нечто одновременно и уродливое, и прекрасное. Смотреть на него было как расчесывать зудящую рану. А если прикоснуться? Эдриан перехватил ее руку.
– Это бездна, в которую лучше не вглядываться.
Он взял слиток, на котором застыла кровь Саран, и еще несколько таких же из ящика и по очереди поднес к слитку в сундуке: не касаясь даже, просто пронося над, застывая на долю секунды и откладывая в сторону. Серебро никак не реагировало: не шло рябью, не туманилось, даже искры ни одной не проскочило. Зато другой металл, тускло-серый, менялся кардинально - он просто начинал сыпаться, оставляя на пальцах шамана темную крошку.