Принцип иллюзии
Шрифт:
– Налить еще?
– Наливай. Не оставлять же две капли? Кстати! Давно хотела спросить: а это правда, что лисы всегда чувствуют Луну?
– Правда.
– Даже сидя в подвале?
– Всегда.
– Хм... А свою собственную они вырастить не могут?
– Это как?
– Ну, я слышала одну байку, что это сейчас духи разленились, а раньше оборотни прекрасно без Луны обходились,
– А пополняли энергию как?
– Не знаю. А все-таки? Ну-ка, давай. Сядь ровно. Закрой глаза и представь мысленно собственное тело.
– Которое из?
– Нынешнее. Представь свои руки и ноги, пальцы на них, ногти. Не смейся! Вдохни поглубже и ощути, как воздух наполняет легкие. Прислушайся к стуку сердца, постарайся почувствовать и остальные органы. Все-все, вплоть до мельчайших капилляров. Ощути целостность и глубину. И перестань смеяться, я сказала!
Саран честно пыталась представить и ощутить. Она неплохо знала свое тело, лучше, по крайней мере, чем большинство людей знает свое. Это было важно при превращении, знать, что с тобой происходит. Но она никогда не пробовала ощущать свою селезенку или вены малого круга кровообращения. Но все равно пыталась.
– А теперь представь, что Луна лежит прямо тут, - Дора коснулась ее макушки.
– Ощути ее тяжесть и силу. Ты держишь ее на голове, ее лучи проникают в тебя. Ты должна почувствовать их вот тут, - ее рука легла Саран на живот.
– Попробуй.
– Попробовать что? Съесть Луну? Но я же не крокодил, я лиса.
– Да ну тебя!
Той ночью у них так и не получилось ничего наколдовать: ни Луну, ни вакуоль.
– Саран, а у тебя есть дети?
Они лежали на софе в гостиной. Текила закончилась. Начался коньяк.
– Почему ты спрашиваешь?
– Мне интересно, есть ли в мире еще такие, как я? Было бы неплохо познакомиться, узнать, как еще бывает...
Голос Доры делался все тише. Она вздохнула и, кажется, задремала. А Саран, сама того не желая, вспомнила...
У нее тогда только вырос пятый хвост, и в человеческом обличье она отныне ничем не отличалась от любой другой женщины. Свою личину она выбрала случайно, украв голову первого попавшегося трупа. Тогда она была не слишком красивой, но этого и не требовалось.
Хоу Ю тоже не был красавцем, не был он и богачом. Обычный крестьянин, который кормился, выращивая рис и продавая его на рынке в Даляне. Она и по сей день не знала, что в нем было особенного и почему она полюбила его. Просто полюбила и все тут. Ей нравилось наблюдать, как двигаются его сильные пальцы, нравилось, как перекатываются мышцы на его натруженной спине, она любила морщинки в уголках его глаз и, казалось, ее сердце переставало биться, едва она слышала его голос.
Она соблазняла его долго и искусно, не используя лисью магию. Когда он взял ее в жены, то был триумф женщины, а не лисы. Имя Хоу Цзе стало достойной наградой.
Лисы редко живут с людьми подолгу, и раньше подобной проблемы не возникало. Лицо Хоу Цзе оставалось молодым, сколько бы лет ни прошло. Но ради Ю она изменила лисьей природе. Ради него она ходила на болото и жевала горькие травы, которые выжигали нутро и сушили кожу. Со временем кожу Хоу Цзе избороздили морщины, ее руки загрубели и покрылись пятнами, а ноги потеряли былую стройность. Но Ю любил ее, и этого было достаточно.
Когда Хоу Цзе забеременела в третий раз, ей было уже почти сорок. Это не было неосторожностью, она хотела этого ребенка. Хотела дочь, которую бы могла обучить всем женским премудростям. Носить ребенка в таком возрасте оказалось непросто, но Хоу Цзе оставалась лисой, а значит, была сильнее и выносливее обычной женщины. Она работала, как и прежде, хотя теперь Ю помогали уже почти взрослые сыновья.
Пришел срок, и она уединилась в дальней комнате. Как и во время прошлых родов, она отказалась от помощи, и Ю не стал возражать. Однако в этот раз все пошло не так. Тело Хоу Цзе предало ее: постарела не только кожа, но и мышцы ослабли. Почти сутки прошли в тяжелейших муках, пока Ю не решил обратиться за помощью к одной из соседок. Она была женщиной разумной и немного разбиралась в медицине.
В тот момент Хоу Цзе ничего не соображала от боли. Она кричала и выла, цепляясь руками за стены, даже не осознавая, сколько прошло времени. Она была уверена, что умрет.
Однако она не умерла. Утром, почти через тридцать часов после начала схваток, все закончилось. Тогда-то она и очнулась, причем в полном одиночестве. Не понимая еще, что произошло, обессиленная и беспомощная, Хоу Цзе лежала и гадала, где ее ребенок и выжил ли он. Она стала кричать, призывая Ю, и наконец он пришел, держа на руках дочь. Она хныкала, и Хоу Цзе вздохнула с облегчением.
Но насторожилась снова, едва увидела выражение лица Ю.
– Я знаю, кто ты, - сказал он.
– Соседка видела твои хвосты и уверяет, что тебя надо немедленно убить. Но ты была мне женой семнадцать лет, ты родила мне сыновей и дочь, которая не выживет без матери. Поэтому уходи и забирай ее с собой, пока женщины не разнесли эту весть по всей округе.
Хоу Цзе знала с самого начала, что однажды покинет Ю, но все равно не была к этому готова. Ей не хватило духу даже заговорить с ним.
Она ушла тихо, как воровка, прижимая к груди свое новорожденное дитя. Никто из соседей не заметил ее, хотя она видела, как мрачны были их лица и какие взгляды они кидали на дом Ю. Она не решилась выйти на дорогу, боясь, что там ее скорее схватят, и пошла через поля. Ее ноги утопали по щиколотку в грязи, но она продолжала идти, несмотря на слабость.
Хоу Цзе почти добралась до леса, когда ее нагнали двое всадников. Они завопили в яростной радости, заметив беглянку. У каждого в руках было по ружью. Хоу Цзе едва узнала их обезображенные злобой лица. Ее собственные сыновья пришли, чтобы убить ее. Они не стали хвататься за ножи, предпочли стрелять.