Принцип каратэ (сборник)
Шрифт:
— А вам особое внимание обратить на физическую подготовку. Каждое утро физкультура, бег, холодный душ.
— Ясно, сенсей.
Трое отстающих почтительно склонились в поклоне. Хоть этому выучились!
— А литература по карате у вас есть? — спросил Зверев, самый бойкий и уверенный. — Мы бы занимались дома…
Действительно, снабдить учеников самоучителями было бы неплохо. Но где их взять?
— Пока накачивайте силу, растягивайтесь, а потом посмотрим.
В зал опять
— Закройте дверь! — не сдержался не выносивший нарушений порядка Колпаков.
Они остались с Савчуком: Геннадий хотел делом подкрепить рассказы о чрезвычайной эффективности Системы.
— Смотри внимательно!
До мешка было не меньше трех метров. Следовало предельно сконцентрироваться и представить, что это не тренировочный снаряд, а заклятый враг. В такие моменты Колпаков всегда представлял Алика Гарандина, и, хотя с годами злость прошла и образ получался все более размытым, рефлекс срабатывал. Сработал он и сейчас.
Поклон, длинный скользящий шаг, прыжок, прямой удар ребром стопы в лицо, приземление, хлестко подъемом — в левый бок и тут же пяткой — в правый, разворот по инерции и выход из него с двумя сокрушительными ударами в висок и сердце, поклон. Резкий выдох и успокаивающее йоговское дыхание.
— Эта связка имеет продолжение, но освоить его…
Прервавшись на полуслове. Колпаков молнией метнулся к двери, резко распахнул так, что стоящий за ней человек чуть не упал.
— Черт побери! Сколько можно заглядывать!
Гневная речь застряла в горле. Бледный, болезненно-худой парень с густой шапкой то ли белых, то ли седых волос с трудом удерживал равновесие на разъезжающихся костылях.
Колпаков поймал его под локоть.
— Простите…
Парень вырвал руку.
— Кого-нибудь ищете?
— Просто смотрю! Что, смотреть нельзя?
Он выпрямился, запрокинув голову, разглядывая Колпакова как бы сверху вниз, хотя был ниже. Враждебный тон, сверлящий злой взгляд.
— Я не думал…
Парень презрительно повернулся и, стуча костылями по кафельному полу, направился к выходу.
— Нервный какой-то… — заметил Савчук.
Колпаков дернул щекой.
— На его месте будешь нервным…
Явные физические недостатки оказывали на него угнетающее впечатление, увидев калеку, он всегда переходил на другую сторону улицы, поэтому голос прозвучал мрачно и настроение проповедовать преимущества Системы пропало.
По дороге в душевую он вспомнил, какое из запланированных на сегодня дел не успел сделать, и окликнул Савчука:
— У тебя на примете есть ребята, которым нужно изготовить чертежи к курсовым или дипломным проектам? По установленной таксе?
— Лентяи всегда находятся!
— Приводи ко мне — один
Мать никогда не чертила студентам, считала зазорным брать с них деньги и вредным приучать перекладывать трудности на чужие плечи. Даже Геннадию не чертила — мол, медвежья услуга, сам должен уметь Но помогала, учила и выучила — лучшие схемы в группе, круглые пятерки, победы на конкурсах…
Теперь он решил использовать этот навык для дополнительного заработка.
— Договорились?
Савчук неодобрительно кивнул.
После душа Колпаков прошел в тренерскую, где распаренные ребята, отдыхая, пили горячий сладкий чай из огромного термоса Зимина.
Говорили, как дооборудовать залы, какой инвентарь приобрести, обсуждали схемы тренировок.
Колпаков высказался о пособии для самостоятельных занятий. Идея понравилась, встал вопрос, как ее реализовать — Я достану инструкцию на английском, — вызвался Габаев. — Перевести, размножить и раздать. Только где взять переводчика, знающего специфику?
— Я сам переведу!
— Ого! — уважительно протянул Гришка.
Когда они собрались уходить. Колпаков между делом рассказал про парня на костылях и с удивлением узнал, что тот заглядывал и в другие залы.
— Просунул голову в дверь и смотрит, внимательно так.
— Наверняка работает здесь — кочегар, сантехник, гардеробщик…
— Или чей-то родственник…
На проходной спросили у вахтера, но тот предположений не подтвердил — посторонний человек, пропустил потому, что не похож на обычных любопытных, да и мало ли к кому идет инвалид…
Мимолетный эпизод оставил в душе Колпакова неприятный осадок. Почему он смотрел с такой ненавистью? Никакого зла ему не причинили… Может, он сам зол на окружающий мир, на здоровых людей?
Ведь что есть зло и что — добро? Если следовать Системе, то никакой разницы между ними нет: слишком далеки эти понятия от познавшего Истину, а потому равно безразличны… Колпаков был внутренне не согласен с таким тезисом, это лишний раз подтверждало, что он стоит на самой низшей ступени совершенства.
После встречи с инвалидом дурные предчувствия не покидали Колпакова несколько дней, как бы предвещая новые неприятные события. И они не обманули: умер бывший проректор.
Возле траурного извещения в вестибюле шушукалась группка сотрудников во главе с вездесущим Писаревским…
— Мы все его любили! Он бы еще сто лет прожил, крепкий мужчина, в соку… Его сопляк убил! Ни с того ни с сего инфаркты не случаются…
При приближении Колпакова Писаревский замолчал и проводил его скорбным осуждающим взглядом, а потом вновь напористо зашелестел за спиной.