Принцип крекера
Шрифт:
— Жаль, что один все-таки сбежал.
Глеб со спокойной усмешкой наблюдал за своими соратниками.
— Уверен, что Немой сейчас дрожит в каком-нибудь глухом углу и думает только, как навсегда исчезнуть отсюда. Хозяева не простят ему такого грубого дела.
— Все равно — непорядок. Я немного прокачусь, а вы поболтайте тут по-дружески. Встретимся на кладбище.
— В твоем фамильном склепе?
Король показал Валерке кулак и сорвал мотоцикл с места.
— Ну,
Первый раз за эти суматошные дни Глеб и Валерка внимательно посмотрели друг другу в глаза.
— В городе нам спокойно поговорить не дадут, это факт. Пошли прокатимся на «Зените»? В спокойном режиме. Ты не против?
Капитан Глеб был очень даже согласен. А Валерка продолжал делать их жизнь все более и более прекрасной.
— Пива возьмем обязательно! И на такси, до причала только на такси!
— Заедем на тот холм, к мельнице?
— Это-то еще зачем? — Валерке хотелось радоваться, а не вспоминать былые тяжкие неприятности.
— Иногда я тут скучал. Дождики по ночам надоедали. А так — ничего, жить было можно. Камушек поднимал одной рукой от нечего делать, матрас в тенек днем оттаскивал, много дремал. Это только в последние два вечера я кричать-то стал сильно, когда прибой чуть утих. Урода, Немого, материл для разнообразия, когда он еду и питье мне привозил. И по-английски его крыл, и по-испански, и по-польски. Чудно только было тогда наблюдать, как он особо ярился, когда я его по-русски козлом обзывал…
— Не бил он тебя?
— Попробовал бы только… Он в сторонке держался, не подходил. Догадывался, паскуда, если что, то пукалка бы ему эта не помогла, поймал бы я его за ногу да об стенку…
— О! — Глеб поморщился у каменного пролома. — Я так понимаю, что в эту щелочку нам лучше не соваться. Здесь наш узник соизволил себе сортирчик устроить?
— Не говори никому про это.
Они неторопливо спускались по тропинке вниз. Кактусы выглядели в этот раз как-то дружелюбно, да и щебень под ногами поскрипывал гораздо приятнее.
— Ты чего оглядываешься-то? Пошли быстрее!
— Сейчас…
Прикинув на глаз расстояние от маленького пологого уступа, Глеб пошевелил ногой сухую траву на обочине.
— Держи. На память. Будет теперь тебе чем фарш резать…
Валерка подкинул на ладони длинное блестящее лезвие ножа, присвистнул. Сначала по-мальчишески обрадовался.
— О! Вот это кенжик нашел! Везет же некоторым! И как ты его в траве-то заметил?!
Потом посерьезнел.
— Так это тот самый?
— Да.
Протянув нож к солнцу, Валерка задумчиво, движением от себя, провел рукой по сверкающему лезвию. Почти сразу же смешно заморгал, закрыл глаза рукавом. Сгреб капитана Глеба в охапку и пробормотал ему куда-то за ухо.
— Спасибо,
Пиво взяли все с желтенькой этикеткой, местное, карибское. Много.
Презирая условности, Валерка топал босиком напрямик по вековым колониальным газонам яхт-клуба.
Обширная, как одновременный букет из десятков рябиновых кистей, гроздь каких-то красных ягод качалась на стволе пальмы, мимо которой они проложили путь к своему причалу.
— Притормози. Любопытно…
Глеб внимательно наклонился. Одинаковые гравировки на потемневших от времени металлических пластинках гласили, что данные пальмы-близнецы были посажены собственноручно леди Блэкберн и сэром К. Блэкберн 21 апреля 1955 года.
— В честь тебя, господин Ульянов, был устроен почти полвека назад на острове Антигуа сей аристократический субботник.
— Ага, а сэровы слесари были с ним тогда очень солидарны! Глянь, как они сэру работенку-то некачественно исполнили…
Действительно, шикарные мемориальные таблички были привернуты к плотным пальмовым стволам элементарными шурупами-саморезами.
И снова они согласились, что панорама бухты значительно изменилась. Опять прибавились новые яхты. Выделялись две роскошные красавицы с кучей всяких круглых антенн наверху и с непроницаемым выражением каплевидных окон салона и кают-компании. Поодаль от них стоял настоящий корабль. Яхта, похожая на китобойца, со вздернутой носовой частью, готовой встречать сильные злые волны, упрямо раскорячилась якорями на прозрачной воде.
— Экспедиционный пароходик-то. Годами может шляться по свету. Я мужиков оттуда знаю. Фанатики своего дела, про океан знают все, а по земле на велосипеде ездить как следует не умеют.
— Твой самолет завтра, в двадцать один сорок… Так? Так. Завтра весь день занимаемся делами, потом провожаемся. И мы с Маруськой, как только здесь шумиха поутихнет, рванем на Барбуду, там песок на пляжах знаешь какой замечательный? Розовый, коралловый! На пять километров в любую сторону ни одной души! Только мы с ней… Потом еще куда-нибудь закатимся, организую ей экскурсию по всем выдающимся ульяновским местам!
— Теперь ее папаша не посмеет обижать знаменитого человека? Так, что ли?
— А то!
То, что с ними происходило всего несколько часов назад, сейчас казалось Глебу нереальным.
«Зенит» тихо шлепал по вершинкам маленьких зеленоватых волн, паруса шуршали, понемногу принимая в себя теплый солнечный ветер, стройные пальмочки на близком изумрудном берегу рассеянно кивали им лохматыми верхушками… А тело вспоминало дикое напряжение вчерашней погони, звучали еще в ушах, как во сне, страстные крики и свист ветра…