Принцип Отелло

Романова Галина Владимировна

Василиса не выдержала и снова заявилась к Глебову без предупреждения. Пускай ругается, подумала, она все равно будет настаивать на том, чтобы он попытался отыскать их общего друга. Надо же хоть что-то делать! Арчи ведь обещал найти способ связаться с Санькой…

– Нет, не звонил, – проворчал Глебов в ответ на вопрос Василисы, без особой радости впуская ее в квартиру. – Ни я ему, ни он мне. А должен был?

– Слушай, я просто не понимаю, откуда такое спокойствие, Арчи! – завопила она прямо

с порога. – Вдруг он в самом деле в беде? А мы бездействуем.

– Не мы, а ты.

Глебов поплелся на кухню, на ходу предлагая ей кофе. Василиса отказалась не раздумывая. Глебов варил отвратительный кофе, ухитряясь испортить продукт самого высокого качества. То ли горячей водой из-под крана разбавлял, то ли еще что, но кофе у него всегда получался жиденьким, без аромата и вкуса вовсе.

– Ты что хочешь сказать? – привязалась она к нему сразу же, как только Глебов обронил свою загадочную фразу.

– То, что ты бездействовала, а я шевелился.

– И?

– И по своим каналам «обшарил» все имеющиеся в нашем городе отделения милиции, все обезьянники. Ни одного угла не осталось непроверенным.

– И?!

– И нету там нигде Сигитова, поняла?! – повысил голос Глебов, упустив кофе на плиту. – Черт… Сказал же тебе: Саня просто измывается над тобой. Хочет заставить тебя… ну я не знаю, может, ждет твоего развода или еще чего… Поверь, с ним все в порядке. И вообще, Васька, перестала бы ты ко мне ходить, а?

– С чего вдруг?

– А с того, что Вадик твой мне снова звонил. А два дня назад твоя любимая свекровь ко мне в офис наведывалась.

– Что?!

Василиса едва не сползла со стула, на который только что села. Едва ума не лишилась от такой вопиющей наглости мамы Вадика.

– С какой, интересно, целью? – только и смогла она вымолвить.

– Просила не разбивать счастливую семью. Говорит, деточка у нас очень наивная, очень увлекающаяся, а вы, говорит, человек достаточно взрослый и стабильный. Должны, говорит, адекватно реагировать, когда вам женщина на шею вешается.

– Да я ее… – Слезы обиды брызнули из глаз Василисы, будто только и ждали сигнала. – Я ее уничтожу, гадину!!! А ты-то, ты… Что ты ей ответил? Арчи, не молчи!

– Адекватно ответил. – Глебов паскудно ухмыльнулся, усаживаясь со своим кофейным пойлом напротив подруги. – Я ей сказал, что если бы наивная и увлекающаяся женщина… в данном случае имелась в виду ты, Васек… так вот если бы, говорю, ваша деточка и в самом деле на шею мне вешалась, я бы уж среагировал адекватно, будьте уверены.

– А она?

– Мерзавцем обозвала.

– А ты?

– А я рассмеялся. – Глебов с шумом втянул кофе и почмокал губами. Потом пошевелил ими беззвучно и обронил с явной долей вины: – Ты бы, Василиса, и правда, перестала

таскаться ко мне. Давай лучше договариваться и встречаться где-нибудь на нейтральной территории.

– Очень мне надо с тобой встречаться! – с обидой воскликнула она. – Если бы не Санька, я бы…

– Да все с ним в порядке, успокойся. Сидит себе где-нибудь за компом своим и наблюдает за твоими метаниями. И ждет часа, когда ты до конца созреешь и с ветки к его ногам свалишься.

– Думаешь? – И снова ее тоска начала разжижаться под воздействием спокойного нравоучительного тона Глебова. – А если нет? А если он и в самом деле где-то…

– Ну и где? Скажи, где? – повысил Артур голос. – В милиции его нет. В моргах и больницах тоже.

– Ты проверял?

– А то! И Димона подключил.

– Он приехал?

– Дня три уже. Хотел тебе позвонить, успокоить. Я не позволил. Семья-то рушится на глазах! – Глебов противно захихикал. – А Саньке небось в радость. Он того и хотел.

Они помолчали. Василиса тщательно анализировала все, что услышала от друга. Тот очень внимательно ее рассматривал, продолжая беззвучно шевелить губами в промежутках между глотками. Глядя на него, не захочешь – подумаешь, что он что-то от нее скрывает.

– Нет, Арчи, я все же склонна думать иначе: с Санькой что-то не то. Болит душа, просто на разрыв болит!

– Ага! Болит все ж таки! – обрадовался Арчи. – А вот скажи-ка мне, Василиса, как на духу… Если бы он сейчас вернулся вдруг жив-здоров, что бы ты сделала?

– Я? – Она думала мгновение, не более того. – В морду бы дала точно!

Глебов довольный захохотал.

– А потом? После того, как в морду ему дала, что потом-то?

– Не знаю, Артур, – поскучнела сразу Василиса. – Я очень беспокоюсь за него, очень! Но это не значит, что я…

– Понятно… – с кислой миной протянул Глебов, переворачивая чашку на блюдце кверху дном. – Все то же и про то же. А он-то небось, дурачок, надеется. Небось ждет, что ты падешь наконец в его объятия.

– Может, и упаду, – неожиданно для себя заявила Василиса. – Только не завтра и не послезавтра. У меня семья, Глебов. Ты вообще способен понять, что такое долг?

– А как же чувства, Васек? Ты про любовь забыла? Скажи, ты Саньку любишь?

– Конечно! – не раздумывая, выпалила она. И тут же внесла дополнение: – Но как друга люблю.

– Это все самообман, девочка моя, – со снисходительной гримасой заявил Глебов. – Нет и быть не может дружбы между мужчиной и женщиной.

– А как же мы? – Василиса ошарашенно заморгала. – Но мы же вчетвером всю жизнь дружили. Разве не так?

– Дружить-то дружили, но мы втроем были влюблены в тебя. И хотели тебя как женщину, врать не стану.