Принцип высшего ведовства
Шрифт:
– А потом у нас была безумная ночь, – вещала я вдохновенно, – на шелковых простынях, с холодным шампанским, с клубникой…
– Ух! – прониклась Танька, зеленея от зависти.
– И утром… утром мы пили кофе, а потом купались в бассейне. Ну и все такое… представь себе, он меня… ну все равно, что похитил! Это так здорово!
Вот это и была та история, в которую Танька вполне могла поверить – и она действительно поверила, выспрашивая подробности.
– Одного только не понимаю, ну что он в тебе нашел, – наконец сказала она задумчиво, – на фотомодель ты
Я пожала плечами.
– Эрику уже не интересны фотомодели. Ему, понимаешь ли, хочется душевного и, заметь, умного разговора. Он сам сказал, что лошади с подиума выходят из моды…
– Что, так и сказал? – ужаснулась Танька.
– Да, так и сказал, – мрачно подтвердила я, после чего в комнате повисло молчание.
Сестричка моя напряженно обдумывала сомнительное и висящее на волоске будущее фотомоделей, а я – наконец-то!– с облегчением вздохнула.
– Ладно, Вареничек, никому не скажу.
Я потрепала ее по плечу, встала и потянулась.
По привычке прошлась по старенькому коврику, заглянула на книжные полки. Ого, да моя сестричка всерьез увлеклась чтением! На меня строго глядели: «Граф Дракула», «Омен», «Интервью с вампиром», «Повесть о похитителе тел»… Ну и ну!
Я провела пальцами по переплетам, вытащила крайнюю книженцию. «Молот ведьм». И тут же заскребло под ложечкой, и стало тревожно, как будто… Я приблизилась к чему-то страшному, неизведанному.
– Тань, а что это?
– Что? – она подскочила, распрямляясь как пружинка, – а-а-а, это… Ну, мне один паренек дает почитать. Он повернутый на всем этом. Но – симпатичный.
Молот ведьм.
В висках заухала кровь, руки задрожали. Книга, написанная двумя колдунами-доминиканцами… книга, обеспечившая им долгую, очень долгую жизнь… Ментальный код, предназначенный… Господи, да что же это за наваждение?!! И я снова вдруг увидела себя в полутьме, склоняющейся над старинным фолиантом, со страниц которого стекало кровавое свечение. Но то ведь была другая книга?..
Я торопливо раскрыла «Молот ведьм» на первой странице. Там издатели решили преподнести публике копию самой первой обложки книги – и я, как и раньше, прочла по складам: Malleus Maleficarum.
– Лерка, Лерка! – Таня жестоко трясла меня за плечи, – что с тобой? Вареничек, приди в себя! Может, водички?
…Но почему эта книга хранилась в доме Эрика?!! Зачем? И какой смысл простому, хоть и старому колдуну, держать при себе этот средневековый кошмар?
Ответ на этот вопрос был только один. Я перечла имена авторов… Но кто же из них?.. Эрик. Генри, как называла его Джейн. Генрих… Генрих Крамер. И второй, Яков Шпренгер. Jacob.
Пораженная жуткой и внезапной догадкой, я опустилась на диван. Книга вывалилась из рук, стукнулась корешком о пол. Господи, как же так? Как такое вообще возможно?
Хотя… А почему ты, Лерочка, так удивлена? Что тебя напугало? Истинный возраст Эрика? Или то, что именно он был одним из авторов этого оружия массового поражения?!! Или… ну, признайся себе. Лерочка… ты боишься того, что
Я медленно наклонилась, потянулась за книгой. Но в тот миг, когда наконец взяла ее за корешок, мои пальцы накрыла чужая ладонь, теплая и жесткая.
– Что случилось? – поинтересовался Эрик, – Лера, нам пора ехать.
Наверное, он все прочитал в моих глазах, в то мгновение, когда взгляды наши встретились, а мое сердце зашлось в безудержной пляске смерти. И он, колдун, переживший шесть столетий, все понял – усмехнулся, повертел в руках книжку и аккуратно поставил ее на полку.
– Забавно как, да? Столько лет прошло, а все еще бестселлер. Постарались доминиканцы в свое время, от души писали… Поехали. Нам и вправду пора.
… Я шла за ним на ватных ногах. И не знала – что делать, как себя вести. Кого он мог искать, Генрих Крамер? Кому мстить? Конечно же, соавтору. Господину Шпренгеру, профессору теософии кельнского университета. Якову.
– Куда мы сейчас поедем? – сипло поинтересовалась я, усаживаясь в машину.
– В ресторан, – буднично отозвался Эрик… Генрих… – пообедаем. А потом двинемся на природу. Нам ведь есть о чем поболтать, верно?
В ежевичных глазах я не видела ничего, кроме ярости. Но не той, что пылает пожаром, сжигая хозяина дотла, нет. Ярость Эрика… была подобна яду. Мягкому, тягучему, этакая отравленная карамель. Проглатываешь ее – и наступает ад, и молишь о смерти, но она не торопится. Потому что так решил приславший ее.
Как я выдержала трехчасовую пытку в самом дорогом ресторане города, куда пускали далеко не всех желающих? Сама не знаю. Кусок не шел в горло, а Эрик все смотрел, смотрел на меня, и сам почти ничего не ел – только потягивал гранатовый сок со льдом. Картинка получалась зловещей: бледный субъект в черном, лакомящийся сомнительным на вид напитком густого красного цвета.
А потом, когда небо подернулось вечерней дымкой, он повез меня на пруд. Тот самый, куда мы ездили с Андреем в первую ночь нашей недолгой любви. Но если Андрей предпочитал самую дикую и заброшенную сторону пруда, то Эрику явно нравились старые, подгнившие причалы, уходящие почти до середины водоема, бросающие зыбкие тени на колышущееся зеркало.
Пахло свежестью, тиной и мокрой землей. Незабываемый и неповторимый аромат пруда в небогатом ожерелье парка, где степенно, рядами стоят акации и тополя.
Темные доски заскрипели под ногами Эрика, он обернулся и протянул руку.
– Идем.
Строгий, как будто набросок углем, состоящий из одних только прямых. Черное пальто, черный свитер с высоки воротником – ни проблеска. И странная, блуждающая на губах улыбка, напоминающая о том, что невменяемых не судят.
Утопить меня решил, не иначе. И, наверное, стоило бежать, звать на помощь – но вместо этого я послушно шагнула на причал, вложила свою руку в жесткие пальцы инквизитора и пошла по гнилым дощечкам.