Принцип «Земля»

Казаков Макс

– Падай! – ответила Таша, расположившись слегка полубоком.

Лизон никак не могла выбрать траекторию.

– Митек, сузься маленечко, пожалусто, – скокетничала Лизон.

– Даже не подумаю! – заиграл глазами с ней Митек.

– Чево это? Ну, чуть-чуть! – клянчила Лиза.

– А-а, – махал головой Митька, не снимая с лица улыбки.

– Не будь таким свинтусом! – включила женскую солидарность Тамилка, дернув за руку Митька поближе к себе, подальше от Таши, освобождая место Лизке.

Но тушка Митьки только вальяжно покачалась

и приняла прежнюю форму.

– Митька не выделывайся! – гавкнула Таша.

– Лизке что, бисером перед тобой посыпать? – засмеялась и снова дернула его Тамилка.

– Я отодвинусь, потом буду стесняться к тебе прижаться, а так ты сама ко мне прижмешься – объяснялся и лыбился всем, чем можно, Митька.

– О-хо-хо, – сманерничала Лизон.

– Да падай, не глядя, – подбодрила ее Таша и подала руку. – Сама всех растолкаешь!

Лизон присела, поерзала, чем сидела, расширяя себе пространство, и улеглась рядом с Ташей. Митек даже не заворчал. Он напротив, подложил Лизе под голову свою руку.

– Оооой, как спасибо, – как будто из последних сил выдохнула Лизон. Митек довольный улыбался. – Хорошо, что ты такой мягкий и оказался рядом.

– А мне ты так руку не подложил, – уколола Митьку пальцем в бок Тамилка.

– Эт мы могём! – довольный от такой популярности у девушек раскинул в обе стороны руки Митька.

– Так удобно! – продолжила стонать Лизка. – Тебе самому-то удобно?

– Удобно, пока рука не затекла, – ответил тот слегка и повернулся к Лизке, так чтоб не лишить подушки Тамилку. – Что расскажешь?

– Я якобы что-то обещала рассказать? – начала ломаться Лизон.

– Ты, кажется, что-то про спящую совесть говорила, когда заходила на посадку, – не собираясь уходить в молчанку, продолжал Митек.

– Да? А заметно, что она уже немного спит? – Лизон подозрительно посмотрела на Митьку.

– Не, не сильно заметно, все нормально пока идет, – ответил Митька, осторожно намекая на какие-то возможные варианты, если все так пойдет дальше.

– Ну, здесь ты свою совесть окончательно уложишь на лопатки, – продолжила Таша. – Костер греет, мужики только что дров подбросили.

– А Семеныч че-то прям ох как завернул сегодня, – переключила разговор Лизон от намеков Митьки на свои впечатления от речи Семеныча.

– Да. Он ничего мужик походу, – подхватил задумчиво Митек, определенно заметив смену темы и погрузившись снова в речь Семеныча.

– А помнишь, мы на первом курсе-то его психом вапще считали? – вспомнила Таша.

– Ну, псих он и оказался психом, – заключила Лизон. – Только в смысле психологом.

– И не хилым, походу, – согласилась Таша.

– А ты как полагаешь? – толкнула Лизон Митька, который только что вроде был в разговоре, но неожиданно стих.

Тот, не притворяясь живым, лежал, подложив для удобства под спину рюкзак. Лизон присмотрелась к его стеклянным глазам.

– Таш, смотри, – шепнула она подруге.

Митек смотрел сквозь костер. В его голове всегда кружилось

много мыслей, иногда слишком много, как он сам говорил: «Шумно аж бывает». От этого иногда могло казаться, что он в несвежем настроении, хотя он просто о чем-то задумался, отвлекся, отключился…

– Да он че-то расстроился после второй стопки, – ответила тихонько Таша.

– Да не, наверное, просто опять повис, – высказала свою версию Лизон.

– Не думаю, что он думает о завтрашних раскопках. О них даже Семеныч сейчас не думает, – хихикнула Таша.

– Митек, Земля! – вильнула бедром Лизон. – Все, всплыли! У тебя какая степень погружения?

Она помахала Митьку рукой перед глазами. Тот вернулся.

– «Какая», это что за часть речи? – пробормотал Митек, улыбнувшись и прищурив один глаз.

– То есть? – удивилась Лизон и перевела взгляд на Ташу, мол, он это о чем.

Таша задумалась и осторожно выдала версию.

– Ну, возможно, это вопросительное слово. Не прилагательное же?

– Угу, хорошо, – одобрительно кивнул Митек.

– А что хорошо? – взлюбопытствовала Лизон. – А могло быть как-то иначе?

– Хорошо, что не деепричастие, – ответил Митек.

Девочки провисли еще глубже, а когда сообразили, выплеснули по полтора объема легких.

– Фу! Ну тебя! – пищала Лизон, отмахиваясь от Митька руками. – Ты как из комы выйдешь, по жизни че-нибудь этакое ляпнешь.

*

Закончилась песня. Таша продолжила разговор, который они начали с Лизон, но уже в общем контексте. Она обратилась к Семенычу:

– Семеныч, вот Вы, стало быть, говорите, что разбираетесь в людях?

– Да нет. Не разбираюсь я в людях.

– Ну, как же, Вы можете отличить плохих от хороших, надежных от ненадежных, перспективных от…

– Все проще, Таша. Я не рассуждаю такими высокими прелюдиями, – Семеныч любил вставлять «левые» слова в контекст, где их смысл всяко станет очевидным, – как ты. Я всего лишь пытаюсь отличать людей, с которыми я пойду в экспедицию, от тех, с кем не пойду. И даже не утверждаю, что это у меня всегда получается правильно делать. Но, как ты видишь, у меня уже появляется седина. Это хотя и косвенно, но… раз седина дождалась своего часа…

– Вот что, что, а выкрутиться Вы умеете, – улыбнулась Таша.

– Это точно! – подтвердил с азартом Ярик. – И выходит, вы вершите не чистку электората, а всего лишь естественный отбор, пытаясь обеспечить свое выживание!

– А ты, я гляжу, мастер умозаключений, Ярик! – ответил Семеныч.

– Да мы постоянно ему говорим, Ярослав-мудрый-второй-Сократ! – добавила с азартом Лизон. – Не верит!

– Все, господа. Боюсь, что если мы сейчас же не остановимся, то завтра не продолжим, – прервал мысль Семеныч. – Я имею в виду экспедицию! Отбой! Рекомендую хорошо отдохнуть. Подъем завтра в семь утра, дальше по будням в пять. Дежурный по лагерю завтра утром буду я, дальше разберемся. Выходим в восемь.