Принцип "Земля"
Шрифт:
Один из попугаев, видимо она, подчеркнуто напугано уткнулся носом в угол. Второй, получается защитник, как раз и гремел крыльями, после чего придвинулся ближе к подруге и внушительно нахохлился.
"Откуда они взялись, и сколько они налетали, прежде чем забиться сюда?" - подумал Герасим.
Он, не спеша, приблизился к птицам. У храброго уже хватало сил только на то, чтобы что-то вяло бубнить.
Герасим стал думать, что же с ними лучше сделать: "Выпустить в окно? Так они оттуда сами искали спасения. Оставить здесь? Не порядок. Клетка нужна! И объявления расклеить!
Он снова посмотрел на пернатых. Своим свойственным пташкам глуповатым видом они, казалось, ни о чем и не просили. Ни о чем конкретном. Но только о хорошем. О милости. "Покормить бы вас!
– подумал Герасим и забегал глазами по комнате.
– А у меня ничего и нет, - очередной беглый взгляд на птиц продолжил мысль, - впрочем, как и у вас. Только капля себя на двоих".
Он присел на диван, чтобы собраться с мыслями и все-таки что-то решить с попугаями, но сам не заметил, как отключился.
*
Наум примчался на работу ни свет ни заря.
– Срочные дела!
– как он потом объяснился своему корешу Василию, успевшему оказаться вовремя на месте. Запыхавшийся Василий как раз только успел отдышаться.
– Нужна машина...
Вошел Наум через гараж, где бросил свою машину, прямиком в дежурку, мимоходом оглядев свою служебную и обратив внимание на не плотную дверь.
Они вместе прошли в комнату персонала, Наум сказал, есть, мол, пять минут выпить кофе. Василий очень согласился. Кофе и ему был весьма кстати.
Здесь они увидели уснувшего Герасима.
– Это еще что?
– надменно спросил Наум.
– Это мне сейчас с ним ехать?
– Он вроде в порядке, - прищурившись, попытался обойти острые углы Василий.
– Куралесил что ли всю ночь?
– продолжил Наум.
– Да небось еще на служебной машине!
– Тут в его голове еще всплыла дверь.
– Стопроцентно! Даже двери не позакрывал. Сейчас мимо шел, обратил внимание.
– Ну, в гараже же. Не страшно, - снова сделал робкую попытку замять тему Василий.
– Не, ну, мы знаем, что водители иногда берут машины пофорсить...
– Я проверю по журналам, когда он заехал. Ключи не сданы, кажется.
– Да это мы по распечаткам навигатора проверим. Точнее будет. Но чтобы так вот на утро вхлам!?
– сильнее прежнего возмутился Наум.
– Это же он так может и на улице бросить машину не закрытую. А ты знаешь, сколько она стоит? А сколько стоит то, что в нее напичкано? Рассчитать его нужно нахрен!
В голове Василия строились какие-то мысли, но с таким трудом, что так и не успевали воплощаться в аргументы.
Герасим, подремав не более двух часов, от голосов сразу проснулся, но слушал дифирамбы в свой адрес молча. Он смущенно поздоровался с присутствующими, тоже налил себе кофе и присел за другой стол, механически похлопав себя по карманам, убедившись, что ключи на месте.
– А что, Герасим? Как ночь прошла?
– разродился прямо таки сочувствием Наум.
Герасим еще приходил в себя.
– Нормально все. Просто задержался, машину мыл, домой уже не на чем было ехать.
– Ага, я и вижу. Двери все нараспашку!
Фраза глубоко
– Надо кончать с этим беспределом, - шепнул он своему компаньону.
– Поразбивают еще нахрен служебные машины. Вот уж, думаю, Ян Константинович добрым словом никого не помянет по такому случаю.
Василий что-то невнятное поддакнул.
– Уволю его от греха подальше, наверное, - заключил Наум.
– Или пускай его другому кому дадут. Себе возьму путевого. Хватит. Сколько лет уже с этим маюсь, - заключил Наум, попытавшись на обрывке фразы вспомнить хоть какой-то замаенный эпизод, но так и не смог.
17.
Время занудно-медленными рассветами и никогда не заканчивающимися закатами шло в какую-то свою сторону, не давая людям понять, куда именно. А людей становилось все больше. Уже никто не замечал появления новопробужденных, даже несмотря на их круглые глаза, пока они сами не признавались, что ничего не понимают в происходящем.
Эмили уже едва ли смогла бы собрать ту компанию, с которой они прожили в общей сложности две дремы и один голод. Много это было или мало? Она думала об этом. Но ответ требовал дополнительного условия "Много для чего?". Ведь если для чего-то важного, то, может, и не долго. А важного она придумать или припомнить не могла. Хотела бы она их снова видеть? И этого она тоже не знала. Их и тогда с трудом объединяло только полное непонимание ситуации и отсутствие других людей.
А теперь, когда они больше не заперты на одном этаже, когда хотя бы что-то уже было вполне конкретно, когда у всех появились более подходящие компании: разговаривающие на том же языке, того же цвета кожи, граждане одной страны, приверженцы одной религии... Теперь им было бы трудно друг друга понять, даже разговаривай они все на одном языке. А тенденция появления общего языка, хотя и появилась в самом начале, сошла на нет с ростом численности.
Таким образом, появился и вырос сепаратизм. И чем больше становилось людей, тем более осмысленным и, что особенно, злым он становился.
Ситуация усугублялась полным отсутствием занятий и тем, что на каждом этаже было всего две лестницы и только одна столовая. Людям поневоле приходилось сталкиваться и скапливаться в этих местах.
Замеченная мутная особенность, что холодильники никогда не истощались до конца, не позволила, однако, не возникнуть прохиндейским разногласиям на предмет доступа к провианту. Наверное, еще и потому, что причину неконтролируемой неисчерпаемости выяснить пока не смогли. Просто периодически в холодильники накатывало изобилие. Это как раз и вносило свою неопределенность на длительный период времени. А вдруг все это однажды прекратится? Каждый хотел обеспечить, прежде всего, собственное будущее. Даже те, кто вышел из леса и знал о наличии еды там, не смогли отказать себе в жадности и не оказались в стороне от борьбы за ресурс.