Принцы демонов. Умирающая Земля. Хроники Кадвола. Планета приключений. Книги 1 - 16
Шрифт:
— Намур, ты кажется самый мудрый человек на всей станции Араминта, — хлопнул рукой по столу Джардайн, — не смотря на то что ты и Клаттук.
— Спасибо на добром слове, — сказал Намур, поднимаясь из-за стола, — Ну, я побежал и оставляю Дерзких Львов мурлыкать в мире. Всем спокойной ночи.
На следующее утро во время завтрака Шард обратил внимание на то, что Глауен казался каким-то задумчивым.
— Что-то ты сегодня слишком тихий, — сказал он, — Как прошло вчерашнее собрание?
Глауен
— Полагаю, что все как обычно. Наслушался всякого разного с три короба, да вот только есть ли в этом хоть какой-то смысл.
— Короче говоря, бурная активность, — усмехнулся Шард.
— Я бы сказал уж слишком бурная. Никто, кажется, не замечает, где кончается здравый смысл и начинается обычная истерия… Временами я не могу поверить в то, что слышу.
— Кеди докладывает Бодвину Вуку совсем другое, — заметил Шард, откинувшись на спинку стула.
— И не сомневаюсь. Кеди, возможно, хуже остальных. Он наслаждается каждой минутой этой болтовни.
— У Кеди еще мало жизненного опыта и он тугодум, — заметил Шард, — То, что тебе кажется бредом, он рассматривает просто как источник для поднятия духа и возможности сыграть предложенную роль.
Глауен скептически хмыкнул.
— Эта теория хорошо подходит для Кеди или Арлеса, они, все таки, участники труппы, но как можно объяснить поведение Намура, который, похоже, серьезно относится даже к сумасшедшим высказываниям Кайпера? Он что делает это из вежливости? Или он тоже просто играет роль? А может быть, у него на уме что-то другое? Мне трудно его понять.
— Ну, в этом ты не одинок. Намур играет ту роль, которая ему в данный момент может принести пользу, а иногда делает это просто для практики. О Намуре я могу говорить целый день и все равно всего не расскажу.
Глауен подошел к окну.
— Не могу сказать, что мне нравится мне эта подпольная работа, — проворчал он, — Когда сидишь с ними, как полноправный Лев с задранным хвостом и рычишь по каждому сигналу, то чувствуешь себя полным идиотом.
— У всякой работы есть свой конец. Я могу сказать, что ты уже добился одобрения Бодвина Вука, и если ты хорошо справишься с ролью Дерзкого Льва, то ты сделаешь себе достойную карьеру… не зависимо от того, какой у тебя будет ИС.
— Еще одна невеселая тема для раздумий, — заметил Глауен, — До пересмотра статуса осталось всего лишь два года.
— Ты уделяешь этому слишком большое внимание! Как-нибудь мы все уладим. Даже если мне придется уйти в досрочную отставку. А уж если случиться что-то совсем из рук вон плохое, то ты всегда можешь жениться на ком-нибудь из Дома.
— Я не знал об этом. Похоже, Намуру никогда не нравилось такое решение.
— У Намура для того, чтобы жениться была дюжина разных возможностей. Хотя Спанчетта не разрешила ему жениться на своей сестре, по крайней
— Что за мысль! Если уж я женюсь, что очень сомнительно, то у меня для этого есть кое-кто другой на уме.
— Во всяком случае еще слишком рано задумываться о таких невеселых делах.
— А я и не собираюсь спешить.
Вскоре Шард вышел из комнаты и отправился по своим делам. А Глауен продолжал стоять у окошка и смотреть во двор.
Утро было великолепным. На безоблачном небе ослепительно сияла Сирена. Сады у дома Клаттуков были хороши как никогда и мрачное настроение Глауена начало потихоньку рассеиваться.
Теперь его голову посетили более приятные мысли. Он подошел к телефону и позвонил в Речной домик.
Глауен с облегчением вздохнул, когда на его звонок ответила Вейнесс. Как только она увидела лицо Глауена, она тут же включила и свое изображение.
— Доброе утро, Глауен, — ее голос звучал радушно, всего лишь с намеком на чопорность.
— Мягко сказано. Оно великолепное!
Вейнесс хлопнула в ладоши.
— Как мило с твоей стороны сообщить мне об этом в столь ранний час.
— Я может быть позвонил бы и пораньше, — скромно сказал Глауен, — но я хотел убедиться в происходящем.
— Спасибо, Глауен. Я одобряю такую осторожность. Представляешь, если бы ты позвонил на рассвете, а мы бы, выскочив из кровати, обнаружили бы на улице проливной дождь, то все бы оказались в дурацком положении.
— Совершенно верно, — Глауен заметил на Вейнесс темно-зеленую блузку с белыми манжетами и кружевным белым воротником, — А что это ты так разоделась? Ты куда-нибудь собираешься?
— Это наше натуралистическое тщеславие, — улыбаясь покачала головой Вейнесс, — Мы просто не можем себе позволить, чтобы кто-то позвонил на рассвете и застал нас в неглиже.
— Брось! Сейчас уже далеко не рассвет. Ты куда-то собралась.
— Сказать по правде, сегодня к нам приехали гости со Штромы, поэтому мне сегодня надо быть паинькой. Да и одеться надо так, чтобы не подумали, что я какой-то сорванец-оборвыш.
— Если ты будешь ходить чистенькой и продолжишь оставаться паинькой, тебе позволят на часик-другой покататься на лодке?
— Сегодня? Когда приехали гости, среди которых и этот важный молодой философ Джулиан Бохост?
— Ответ, похоже, будет отрицательным.
— И сомневаться нечего. Если мы с тобой укатим на лодочке, оставив Джулиана на берегу, то по возвращении нас ждет очень холодный прием, а со стороны Джулиана, кроме высокомерных взглядов не на что будет и рассчитывать.
— И после этого, он еще будет претендовать на звание философа?
— На самом деле, мы как-то уж слишком унизительно думаем о бедном Джулиане. Это довольно приятный парень, хотя за ним замечена склонность закатывать экспромтом политические речи.