Принцы и нищая, или Золушка на двоих
Шрифт:
Он подошел ближе. Ева изогнула шею, опустила голову, и принц прижался к ней.
— Я уверен, что ты хочешь лететь… Но, может быть, ты можешь немного потерпеть? — ласково спросил он.
Но Ева не хотела терпеть!
Чувства могущества и свободы просто разрывали ее. Одновременно она ощутила, как сила — неведомая ей прежде невидимая сила — растекается по жилам. Приподняла свою большую лапу и…
Стоило только захотеть — и серебристый шар засветился между огромных когтей.
— Милая, поосторожней с магией! Пожалуй, нам предстоит много
Это было так невероятно приятно… Успокоительно. Но нет! Он не остановит ее!
«Да нет, милый! Ты не заговоришь мне зубы! Мы полетаем прямо сейчас!» — подумала Ева, сокрушаясь, что они по-прежнему не могут нормально разговаривать, когда она в драконьей ипостаси.
— Ева… — Грайнор вдруг отшатнулся, потряс головой, прикоснулся к уху, словно ему туда только что громко крикнули. — Да не думай ты так громко! Я тебя и так слышу! — вдруг рассмеялся он. — Да… Необычно. Впрочем — ожидаемо. Значит, древние сказки не врали, что драконы могли разговаривать мысленно… Ладно, полетели! Лучше ты заложишь несколько кругов со мной и с моей магической защитой, чем удерешь — и только мы тебя и видели…
«Можешь говорить про себя! Я тоже тебя прекрасно слышу!» — ответила ему Ева.
Ведь она теперь «слышала», что он хочет произнести прежде, чем Грайнор открывал рот.
Дракон летел над миром — впервые за долгие сотни лет.
Вернее — летела.
На шее у серебристой драконицы сидела крошечная фигурка в темной одежде.
Драконица закладывала круги, радостно планировала… Иногда ее движения могли бы показаться неумелыми, но с каждым новым кругом над лесом они становились увереннее, сильнее.
Стремительная хищница подчиняла свою стихию. Стихию ветра и свободы.
Мужская фигурка у нее на шее то хваталась за острый выступ перед собой и пригибалась, то — когда полет хищницы становился более плавным — разводила руки в стороны и наслаждалась полетом. Что-то кричала…
А потом драконица сделала особенно резкий вираж и на выходе из него испустила драконье пламя.
Оно не дошло до земли. Не опалило лесов и полей. Это была лишь проба пера. Первый огонь юной драконицы.
Но если бы кто-то увидел их, то ужаснулся бы. Ведь в мир опять пришел дракон — самое могущественное магическое существо в мире. И самый крупный опасный хищник.
Только вот видеть их не мог никто, ведь человек прикрыл их отличным отводом глаз — усиленным новорожденной магией дракона.
Когда Грайнор уговорил ее лететь обратно, у Евы проносилось в голове, что было бы прекрасно, если бы на этом вся история и закончилась.
Разве не отличный конец для сказки: «Она стала драконом, и они жили долго и счастливо, пока им не надоело»?
Отличный. Самый лучший!
И да, еще они родили много маленьких дракончиков! Ведь теперь дети Евы родятся полноценными
Но она знала, что так просто все это не закончится. Впереди еще много забот. Им нужно найти способ обезопасить дракона и драконов как от алчущих превращения Живущих в Надежде, так и от коварных магов вроде Габера. Разобраться с этим проклятущим Советом Королей!
Нужно еще многому научиться… Управлять своей магией, например! Им предстоит много работы…
И хоть в сердце зрела новая, крепкая, драконья смелость, Ева предчувствовала, что будет еще и много опасностей.
Просто теперь, в полете, она не боялась никого и ничего.
Габер мертв, а Ева все же стала Настоящим драконом! Значит, самое страшное позади.
…Драконица мягко приземлилась на поляне перед входом в укрытие. Все еще было раннее утро, Бормиас с маркизом спали где-то под землей.
Ева обратилась.
Обнаженная, она замерла перед стоящим напротив Грайнором. Ей казалось, что после превращения в Настоящего дракона и ее человеческое тело тоже стало каким-то другим. Более сильным, гибким… Наполненным магией. И более страстным.
Желание, наполненное одновременно человеческой нежностью и хищной драконьей страстью, охватило ее, сладкой спиралью свернулось внутри живота и растеклось по телу. Они с мужем встретились глазами. Во взгляде Грайнора полыхал огонь, он протянул к ней руку и…
Ева шагнула в объятия мужа, прижалась, обвила его руками и ногами, когда его алчущие руки заскользили по ее гибкому обнаженному телу.
Это было даже лучше, чем несколько часов назад, в их первую брачную ночь. Они как будто стали едины не только друг с другом, но и с природой, что просыпалась, расцветала вокруг.
— Не волнуйся, любимая, я все еще держу отвод глаз… — прошептал Грайнор, припадая губами к ее изогнутой шее.
Их еще сотрясали совместные волны наслаждения, когда почти над самым ухом Ева услышала, знакомый голос…
— Маркиз, их здесь нет! Вероятно, ушли погулять по лесу или… — это был Бормиас.
Его ноги в черных сапогах стояли почти у самых лиц Евы и Грайнора.
— Тихо… Они нас не видят! — со смехом прошептал Грайнор, прижимая ее к себе.
— Да, но… прошу прощения, тут… их одежда, — это был маркиз. Ева изогнулась и поглядела в сторону, откуда слышался голос.
Маркиз стоял, приподняв рукой ночную рубашку Евы. Бормиас тут же шагнул к раскиданной одежде Грайнора и задумчиво поглядел на нее.
— Нет… Сложно предположить, что они разделись… и потом с ними что-то случилось…
— Несомненно, случилось! — рассмеялся маркиз. — Ваше высочество, наверное… нам следует удалиться. Давайте подождем хотя бы четверть часа в нашем убежище, прежде чем объявлять спасательную операцию!
— Да, вы правы, — вздохнул Бормиас. — Впрочем… Поглядите! Вот тут примята трава, а тут… Должно быть, Ева уже обратилась!
— Прекрасно… Пойдемте-пойдемте, ваше высочество… Молодожены, дело молодое… Уверен, с вашим братом все хорошо.