Принцы плейбои

Ив Джеймин

Нолан рассмеялся.

— Да, конечно. Клодетт не рискнет сломать ноготь. Позволь мне заняться поиском единорога, который заодно испоганит радужное мороженое.

Он хихикнул над собственной шуткой, снова сливаясь с толпой и снова оставляя меня в покое. Они были действительно хороши в этом, что заставило меня задуматься, как долго они посещали эти подпольные бои. Также заставило меня задуматься, насколько глубоко они были вовлечены, учитывая, как легко Рафу удалось записать меня в бои.

— Итак, ребята, мы все готовы к третьему раунду? — Главный комментатор выкрикивал свои слова

в микрофон, как будто он был каким-то исполнителем. Черт возьми, может быть, так оно и было. Поскольку все в той или иной степени замаскированы, комментатор вполне мог быть знаменитостью или самим членом королевской семьи.

Возбуждение согрело мой живот, и я расправила плечи, готовясь. Небольшая часть меня беспокоилась, что, может быть, у парней это не сработало, может быть, я закончу тем, что буду драться с каким-нибудь другим высокомерным мудаком с неаккуратной работой ног и тяжелыми кулаками.

Но потом…

— Насилие против Декана!

Черт возьми, да.

Подожди, какой ринг?

Глава 20

Как оказалось, мне не нужно было беспокоиться. Достаточно людей либо убирались с моего пути, либо подталкивали меня в правильном направлении. Справедливости ради, мой фиолетовый костюм Насилия действительно немного выделял меня.

— Ты не можешь быть серьезен, — Брэндон — кхм, извини, Декан — усмехнулась я, когда вышла с ним на ринг.

— Я не дерусь с девушкой. Что это за шутка? — Он огляделся, снисходительный смех излучался всей его фигурой. Черт возьми, даже в маске и черном прикиде, даже без дурацкой, очевидной персоны, было бы совершенно ясно, что это Брэндон Морган. Он просто источал особый вид дерьма.

— Вы подвергаете сомнению эту древнюю организацию? — спросил диктор, звуча законно удивленным. — Вы знаете правила. Никто не запрашивает оппонента и не отказывает ему. Ты сражаешься или проигрываешь, и если ты отказываешься, твое имя занесут в черный список, и ты больше никогда не будешь сражаться.

Никто не мог видеть его лица, но глаза Брэндона сузились при этих словах. Было совершенно очевидно, что ему не понравилось, когда ему в лицо бросили ультиматум такого рода.

— Мы готовы идти дальше? — настаивал диктор.

Брэндон кивнул один раз, одновременно сжав кулаки, прежде чем заставил себя расслабиться. У одного из своих друзей-неудачников на боковой линии он выхватил пару коротких клинков, из тех, которыми сражаются, держа по одному в каждой руке. У него не было бы такой досягаемости, как у моей малышки, но два лезвия всегда было тем, за чем нужно следить.

— Давай покончим с этим, — пробормотал он.

Я не ответила. Я не двигалась и не дергалась. Мой вакидзаси был в моих руках, и это был единственный знак, который я подала, что я была хотя бы отдаленно готова к этому бою.

Я долго ждала, чтобы сравнять с землей этого мудака. Мудаку, которому я должна была позволить избить меня. Который снимал на видео свою жестокость и делился ею со всеми.

Мудак, которого я собиралась уничтожить.

Он

первым набросился на меня, движимый потребностью взять дело в свои руки. Этого требовало от него его эго. Конечно, я ожидала этого, поэтому на этот раз была готова. Низко пригнувшись влево, я проскользнула мимо обоих его клинков, поворачивая свое тело так, чтобы проскользнуть прямо между ними и подойти к нему сзади.

Первый срез моего лезвия задел что-то твердое на его рубашке, отбросив это обратно в меня. Я был достаточно близко, чтобы увидеть, что этот гребаный кусок дерьма вшил в свой костюм какой-то микротонкий кевлар, который был непроницаем даже для непревзойденной остроты моего вакидзаси.

— Используешь любую возможность, чтобы сжульничать, почему бы тебе этого не делать, — пробормотала я.

У них здесь было довольно много правил, и одно из них заключалось в том, что ваша одежда могла защитить вас не больше, чем у вашего противника. Если у него был кевлар, то и у меня должен быть. Но у Брэндона был настолько хороший дизайн, что это было почти невозможно определить. К счастью, я заметила несколько недостатков. В нескольких местах ткань двигалась по-другому.

Он уже снова замахивался, и я неохотно была впечатлена его мастерством. Он знал, как обращаться с этими клинками, но его самоуверенность должна была стать его падением.

Мой вакидзаси сверкнул серебром, столкнувшись с его, и я почувствовала, как он вздрогнул от укуса, который я нанесла его правому лезвию. Да, его кевлар, возможно, и был по последнему слову гребаного искусства, но мой меч был подарен длинной чередой воинов. Он никогда не затуплялся и был сделан из дамасской стали, выкованной таким редким способом, что в мире было всего пять таких мечей. Если бы у меня было достаточно времени и силы в моем замахе, я не сомневалась, что даже сняла бы его бронежилет. К счастью, в этом не было необходимости.

Шагнув к нему, мой меч вонзился ему в спину, я развернулась, падая на колени. Я провела своим вакидзаси по его правому боку, целясь в каждую уязвимую точку, которую он не защитил.

Брэндон вскрикнул, роняя свой правый клинок, прежде чем попытался замахнуться на меня другим. Однако я была на земле, вне его досягаемости и откатилась на безопасное расстояние, прежде чем вскочила на ноги.

— Кто ты, черт возьми, такая? — прорычал он.

Очевидно, он был единственным тупицей, который не сообразил, что я Вайолет, и у меня было тайное подозрение, что это потому, что он думал обо мне как о бедной, жалкой неудачнице, истекающей кровью на полу перед ним.

— Ты должен меня знать, — спокойно сказала я, наблюдая, как он опустил правую руку, пытаясь защитить поврежденную сторону. Кровь разлилась по полу, ее становилось все больше, когда он двигался, и даже я была впечатлена уровнем повреждений.

— Я понятия не имею, кто ты такая.

Он не был сосредоточен на мне, как следовало бы, давая мне идеальную возможность броситься на него, используя свой импульс, чтобы врезаться прямо в него, выставив вперед меч.

Лезвие пробило дыру в его рубашке, пронзив грудь. Я не могла легко добраться до его сердца, не под этим углом, но я причинила ему сильную боль.