Принесите мне дракона
Шрифт:
– Совсем плох?
– спросил тихонько.
– Хуже, чем у Накаты, - честно признался Ян.
– У того хотя бы рана не загноилась - вовремя мы её обработали. А у Строри на левом боку явные нагноения.
– Так мазь же!
– встревожился Вилли.
– Подумаешь, ожоги! Что нам, гномам, ожоги?
– Мазь поможет там, где гноя нет, - терпеливо пояснил Ян.
– Там, где есть воспаление, поможет его снять. Гною поможет выйти. Но не при обширных ожогах. Ворчун же - одна сплошная головешка. И, посмотри, он прошёл-то чуть, а лежит пластом, как
Вилли издал тяжелый вздох.
– И что делать?
– Костёр запали. Сегодня мы уже никуда не пойдём, - Ян огляделся.
– Место подходящее, орки, если даже близко подберутся, под нашими стрелами будут. Чует моё сердце, Наката с Ворчуном - не ходоки на сегодня.
Вилли отправился выполнять приказ, а Ян задумался. Усевшись на коряге и старательно изображая из себя часового, он лихорадочно искал выход.
Прорываться сушей с двумя тяжёлыми на плечах?
– Безумие. Невыполнимо. Все погибнут.
Бросить друзей и прорываться самим?
– Немыслимо. Даже если друзья сами об этом попросят.
Оставаться на месте, всего в трёхстах саженях от берега, в местах, где орки бродили всегда?
– В конце концов, те на них наткнутся. И дай бог, чтобы смерть их была быстрой! После пребывания в башне Ян теперь несколько сомневался в расхожей байке о принадлежности орков к «неразумным и бездушным тварям».
Трапперы порой практиковали временные лагеря, но народу там бывало поболе четырёх калек. Как правило, такие лагеря закладывали два-три прайда. Часто - больше…
Вдвоём им с Вилли не отбиться. Они и сами далеко не в порядке. Ян в последнем полёте так приложился грудью обо что-то круглое, до сих пор дышать больно. Может и рёбра треснули - кто ж их смотрел…
Он засунул руку в распахнутый ворот кольчуги. Пальцы наткнулись на нечто твёрдое, округлое, покрытое тканью. Ян удивился: что это могло быть такое, он представлял себе весьма смутно. Вытащив наружу увесистый мешочек из тёмно-бурой холстины, несколько мгновений непонимающе его рассматривал.
– Что за…
И тут же вспомнил. Ну да, тогда, в орочьей башне, он что-то схватил со стола - что-то небольшое, но тяжёлое. Это оно и было - «небольшое, но тяжёлое». С туго затянутыми завязками. В калейдоскопичном мелькании последующих событий он и думать забыл о своей нечаянной добыче, а тут, гляди-ка, сама о себе напомнила!
Ян попытался развязать мешочек, но, как ни примерялся к грубой волосяной верёвке, только ногти ободрал. Чертыхнувшись, вытащил из-за сапога короткий нож, поддел верёвку и зло, короткими резкими рывками её расчехвостил. Мешок наконец раскрылся, и стало понятно, отчего прежний хозяин столь туго затянул его - внутренний объем был несколько больше, чем содержавшийся в нём предмет. Когда верёвка спала, из плена грубой орочьей ткани прямо на землю гулко шмякнулся странного, тусклого металла, даже на вид тяжёлый и прочный, диск.
– Во как!
– пробормотал Ян и позвал коротко.
– Ворчун!
Тут он вспомнил, что Ворчун, обессилевший, лежит на
– Ворчун, - чувствуя себя последним мамуком, сказал Ян.
– Глянь, что я в деревне у орков взял-то.
Ворчун принял диск, глазом не моргнув. Покрутил его так и этак. Хмыкнул в остатки растительности на лице.
– Не наша работа, - пробурчал задумчиво.
– И не человеческая, однако… Чужая работа… Совсем чужая… У нас тут так чисто сделать не смогут. Смотри, какие петельки - их и не заметно вовсе! А вот и кнопка… Оп!
Ян слегка ошалело смотрел, как короткие, толстые гномьи пальцы ловко чего-то где-то нажали, чего-то где-то поддели - и диск буквально распался надвое. Вернее, с одной - верхней - половины откинулась крышка, обнажив плоскую дюйма четыре в диаметре поверхность с чёрным квадратом посредине. Квадрат этот недолго оставался тёмным. Экран - а это был именно экран, и ничто иное - вдруг замерцал, стал опаловым. Потом опаловое сияние сменилось светло-серым, и вдруг как-то неожиданно, без видимого перехода, на нем возникли разноцветные линии, какие-то значки, пятна.
– Это что еще за хрень?
– пробормотал Ворчун, вертя «диск» из стороны в сторону, при этом не отрывая глаз от экрана. Закрыл крышку. Открыл. И снова они наблюдали пробуждение экрана, возникновение рисунка на нём. Мерцающую красную точку посредине.
Точку!!!
– Ворчун, - голос у Яна сорвался.
– Ворчун, это же…
– Карта это!
– вот уже и Наката приковылял к ним. Нависал над левым плечом Ворчуна, глядя поверх него. Ян, соответственно, нависал над правым.
Быстрый умом ниппонец первым определился с увиденным. Выдал заключение и теперь продолжил раздумчиво:
– Странно, у нас карты на коже делают, чтобы в воде не размокали, да на бумаге, если для богатея. А здесь - видишь как! Инопланетная это карта, Ян! Опять какой-нибудь придурок потерял, вроде нашего друга Сувона. А наши наниматели-то про неё ни сном, ни духом.
– Наката прав, - буркнул Ворчун, устраиваясь поудобней, зубовным скрежетом заглушая треск кустов, когда причинил себе нечаянную боль неловким движением.
– А красная точка?
– уточнил Ян.
– Ты когда на карте своё положение отмечаешь, что ставишь?
– вопросом на вопрос ответил Наката.
Ян осторожно взял из рук Ворчуна неожиданное сокровище. Изумительная была вещичка: тёплая на ощупь, даже на вид - очень прочная. На экране было видно всё, и Сильвана, и лес, и овражек, в котором они разместились на отдых. По краям экрана располагались четыре плоских рифлёных клавиши. Нажав на одну из них, Ян увидел, как красная точка медленно съехала в сторону. Карта сдвинулась, обнажая новый участок. Потом ещё раз. И ещё. Сколько раз нажимал Ян на клавишу, столько раз сдвигалась карта, показывая очередной квадрат четыре на четыре дюйма.