Принуждение к контакту
Шрифт:
От него шарахались идущие домой ученые. Завизжала юная лаборантка, прикрывая рот руками. Но никто не посмел остановить, никто не преградил путь.
Пробежав аллею со стеклянными коробами курилок и изумительно пахнущими цветниками, Громов услышал за спиной звук электрокаров – его нагоняла группа захвата. Пилот, который и без того дышал с болезненным хрипом, орошая дорожку кровью, преодолел последние метры до экспериментального корпуса, забежал за угол и оказался перед вертолетной площадкой.
Желто-красный винтокрылый красавец словно ждал его, даже дверца пилота распахнута
– Эй, ты чего! – На Громова смотрел плечистый мужчина в форме спасателя, ковыряющийся в снятом щитке панели.
– Миша! Это я, Громов, – прошепелявил распухшими губами Руслан, с мольбой заглядывая в глаза старому товарищу. – Это я!
Михаил Гончаров, пилот команды «Спасатель-пять», отшатнулся, словно увидел призрака.
Да так оно, по сути, и было.
– Ты? – только и смог воскликнуть спасатель.
– Я, – подтвердил Руслан.
Он бросил быстрый взгляд назад, где из-за угла показались безопасники, прыгнул в кресло пилота и затараторил, жарко и умоляюще:
– Миша! Мне нужен вертолет! Вопрос жизни и смерти! Илья Ткачев жив, и он в беде, в Зоне! Помоги, пожалуйста!
Гончаров тряхнул патлатой головой, отходя от шока, высунулся из вертолета, посмотрел на выскакивающую из электрокара охрану, потом на Громова.
– Нет времени с ними объясняться! – взмолился Руслан. – Михаил, дай вертолет! Скорее, ну!
Спасатель рассуждал лишь мгновение. Потом решительно залез обратно, захлопнул дверцу и кивнул Громову:
– Пристегнись! Я поведу, ты все равно пароля не знаешь!
Уже подбежавшие к вертолету безопасники прыснули в разные стороны, когда лопасти машины пришли в движение, и она затанцевала на колесах, будто на цыпочках.
– Спасатель-пять! Спасатель-пять! – раздался из вытащенного и висящего на проводах динамика голос с немецким акцентом. – Что происходит? Кто разрешил взлет?
Вертолет оторвался от земли и устремился в темнеющее небо.
Громов схватил тангетку и счастливо проговорил:
– Все будет хорошо, Шнайдер, родной ты мой! Мы скоро вернемся!
– Громов? – ужаснулась рация и в шуме помех выключилась.
– Не дочинил, – пояснил Гончаров. – Так куда летим?
– Бери курс на Маяк, – ответил Руслан, застегивая ремень безопасности и надевая шлем второго пилота. – Наконец попробуем нас спасти.
32
Руслан Громов, пилот спасательного вертолета
Новосибирская аномальная Зона
27 июля 2016 года
Над Зоной гуляла гроза, накатывая черными валами туч и разрезая небо ветвистыми молниями. Она грохочущим айсбергом дрейфовала над всей территорией Посещения, сгущая тугими ливневыми струями и без того темную ночь.
Вертолет спасательной службы института по дуге обходил грозовые валуны, нависающие над лесом, боролся с порывами ветра. Михаил вел машину уверенно, лишь капли пота на лбу выдавали
Именно из-за таких людей, как Гончаров, Руслан любил свою работу.
– Ты как? – спросил Михаил, скашивая взгляд на Громова. Тот выглядел ужасно, но держался молодцом.
– Терпимо, – прохрипел Громов. – Лебедевку прошли?
– Только что. Я по приборам лечу, не видно ни черта.
– Ты осторожнее, не приближайся к вешкам. Нас там как раз и накрыло.
– Чем?
– Не знаю. С земли достало.
– Принято, – согласился Михаил и принял правее, меняя курс.
Громов прислонился лбом к холодному стеклу и посмотрел вниз, где в свете прожектора проносились верхушки деревьев. Смотрел и представлял, что вот здесь, по сути, он мог бы идти и выйти к населенным пунктам еще в первый же день. Ведь Зона не такая уж и большая, от Искитима до Бердска всего двадцать один километр. Поселок Маяк как раз посередине, чуть в стороне от основной дороги. Примерно в двенадцати километрах от института, в двух с половиной часах ходьбы.
Но привычное для людей расстояние, которое они преодолевали не задумываясь, в Зоне складывалось, а то и умножалось, вырастало в прогрессиях и стремилось к бесконечности. Территория внутри периметров мерила расстояния не метрами и километрами, она мерила расстояния жизнями. Совсем чужой мир, маскирующийся под обыденность. Но прав Ткачев, ой как прав – это действительно похоже на колонизацию. А артефакты… Захватчики иной раз тоже приходят с дарами, коварно раздавая аборигенам чумные одеяла. И те берут, благодарные и наивные. Разносят по своим домам. А там дети. Да, дети, которые заражаются… которые умирают… которые перестают быть людьми…
Веки Громова смежились, и он уронил голову на грудь, съезжая в кресле вниз.
– Эй! Не спи! – толкнул его в плечо Гончаров. – Куда теперь!
Руслан нехотя вырвался из плена черного забытья, с трудом открыл глаза и сел ровно, ощущая во рту привкус металла.
– Мы Лебедевку прошли?
– Да давно уже, Рус! Ты спрашивал уже! Очнись! – прикрикнул на Громова Михаил. – Мы над лесом около Маяка.
Руслан с силой ударил себя по щекам, потряс головой, отгоняя сонливость. Выпрямился, собрался с мыслями.
– Нам нужно болото. Небольшое, в лесном массиве. Оно между пригорками, как в чаше.
– Вон то? – Гончаров указал на блестящие в свете прожектора лужицы воды.
– Нет. Там дерево поваленное посередине.
– Рус, в такой темноте мы его будем долго искать. А ниже мне не опуститься, может с земли хватануть.
– Найдем, найдем, – уверил Гончарова Руслан, во все глаза всматриваюсь в черно-серую землю внизу.
Михаил лишь кивнул, заходя на круг.
Гроза приближалась, бурча и сверкая. На стекло садились принесенные ветром капли, мелкие и легкие, но скоро за ними придет настоящий, жесткий ливень. Нужно успеть найти Илью до того, как это произойдет.