Принуждение к любви
Шрифт:
В общем, как выяснил Панин, корпорация представляла собой конгломерат фирмочек и фирм, которые занимались всем, что под руку подвернется. От детских игрушек до бриллиантов. Был у них одно время и такой бизнес. Подвернулась возможность закупить неограненные алмазы - закупили. Решили создать свои ограночные мастерские, набрали за хорошие деньги мастеров-огранщиков, закупили станки. Потом алмазы кончились, да к тому же оказалось, что рынок бриллиантов такой специфический и капризный, что лучше туда не соваться. Плюс к этому они еще связались с контрабандистами, которые алмазы гранить вовсе не собирались,
– История сама по себе глупая, - засмеялся Панин, - но характерная. Дает представление о нравах и образе мыслей руководителей компании. Брезгливостью и вкусом они не отличались.
А наверху о «Крокете» просто забыли.
– Ну да, зачем нам «Крокет»?
– неведомо кого спросил отец.
– А зачем нам свои самолеты? Зачем космос? Зачем наука? Мы нефть жрать будем и газом закусывать. Зачем людям деньги на производство давать - они же их сразу украдут!
– Ну да, есть такая философия, - согласился Панин.
– Между прочим эти мужики из «Крокета», что не разбежались да не разъехались, днем подрабатывали, где и как могли, а вечерами приходили и двигали вперед науку и технику. Или наоборот - днем двигали, а вечерами добывали себе средства на пропитание. В общем, предприятие они на своем дурацком энтузиазме сохранили и даже умудрились какие-то открытия там совершать. Наверху немного зашевелились, когда американцы и китайцы вдруг заинтересовались разработками и технологией «Крокета».
– Представляю, что они там придумали!
– покачал головой отец.
– Какой выход из положения нашли.
– Да дело-то известное, вполне обычное, отработанное, - махнул рукой Панин.
– Поставили во главе «Крокета» своего человека, в горячих делах проверенного и там же запачканного, предоставив ему особые полномочия и переменив устав компании. В результате все финансовые потоки и международная деятельность «Крокета» оказалась под его контролем. Ну и на сем о «Крокете» наверху благополучно забыли, отдав его в полное распоряжение Бучмы и его подручных. Среди которых самое важное лицо…
– Господин Литвинов, - с первого раза догадался я.
– Правильно, - не стал спорить Панин.
– Человек незаурядный и непростой. Там, в окружении Бучмы, есть просто жулики и интриганы, этот не из них. Его мания величия палит изнутри, но просто растаскивать и продавать то, что плохо лежит, ему неинтересно.
– Ну да, чем круче «Крокет», чем больше к нему интереса, тем больше этот господин чувствует себя важной особой, - согласился отец.
– Поэтому с банальными жуликами, чья цель украсть и смыться, Литвинову не по пути. В возрождении «Крокета» он видит и свой личный шанс продвинуться еще дальше.
– И здесь его интересы с интересами своего начальника сильно расходятся, - подтвердил Панин.
– Бучме уже ничего, кроме покоя и благоденствия своего семейства, не нужно. Ну, еще подбросить дровишек на свои зарубежные счета, ну, еще дачку приобрести… Ему главное, чтобы все было тихо и незаметно. Но и думать, что он никакого сопротивления при малейшей опасности для себя не окажет, не надо. Он, собственно, давно уже только одним занимается - следит, кто да чем в его хозяйстве занимается. Разводит людей, стравливает, выживает ненадежных…
Что ж, все это сильно похоже на правду, подумал я, вот только…
– Но тогда непонятно, чего он вдруг влез в эту аферу полгода назад, когда заключал сделку с сирийцами?
– с сомнением сказал я.
– За это могли крепко по башке настучать!
– Но ведь не настучали, - напомнил отец.
– Значит…
– Значит, получил гарантии, - спокойно сказал Панин.
– Какие?
– Что в случае чего его прикроют и в обиду не дадут.
– Но такие гарантии могут дать…
– Люди, которым он поверил.
– Или люди, которые могут его по-настоящему напугать, - добавил отец.
– Ну, допустим, - сказал я.
– Тогда, в первый раз, пронесло…
– Но напуган он был страшно, - перебил меня Панин.
– Он был в полной прострации. Мне говорили, что это был ходячий труп, который разговаривал сам с собой и чуть ли не плакал прилюдно. Но потом помаленьку оклемался.
– И тут опять появляется статья в «Эхе», - напомнил я.
– Я думаю, он был вне себя - от страха и ярости, - ответил на мой незаданный вопрос Панин.
– Но зачем и кому это было нужно - возвращаться к истории годичной давности?
– подкинул нам с Паниным тему для обсуждения отец.
– Кто-то посчитал, что появилась возможность его добить окончательно, - предположил я.
– Это может быть кто-то внутри компании или кто-то со стороны, - добавил Панин.
– Хорошо, допустим, - согласился отец. Можно было подумать, что он ведет оперативное совещание.
– И что господин Бучма предпринимает?
– Ему надо выяснить, кто сливает информацию. Откуда идет угроза?
– высказался Панин.
Я промолчал, потому что добавить мне было нечего.
– Это понятно, - нетерпеливо сказал отец. И столь же нетерпеливо спросил: - Что он делает? Сам же он заниматься этим не будет?
– Он поручает разобраться самым доверенным лицам, - опередил меня с ответом Панин.
– А самые доверенные - это Литвинов и служба безопасности…
Мы с Паниным старались проявить себя перед отцом, как первоклассники перед учителем. Вот что значит харизма!
– Совсем недавно этот самый Литвинов уверял меня, что действует вполне самостоятельно. И о том, чем занималась служба безопасности, он не имеет ни малейшего представления, - проинформировал я старших товарищей.
Товарищи мою информацию оценили по-своему.
– Пусть он эти сказки другим рассказывает. Трудно поверить, что Бучма не подключил свою службу к этому делу. Просто этот проныpa хочет себя обезопасить на всякий случай. А действуют они, конечно, сообща, - проворчал Панин.
Какое-то время мы помолчали. Судя по всему, каждый из нас оттачивал про себя свою версию случившегося.
– Там есть еще одна деталь, - на всякий случай решил я поставить их в известность.
– Жена Веригина убеждала меня, что в работе с материалом самое активное участие принимала некая госпожа Кошкарева, бывшая в последнее время любовницей Веригина…