Принуждение к любви
Шрифт:
Ну, тут я чуть не задохнулся, поняв, что он имеет в виду.
– И в-третьих, то, с чего мы начали. Ты сам полез в драку, не имея шансов победить. Что очевидная глупость. Мало того, ты даже не задумался, что тебе это даст? Кроме сотрясения мозга, ты не получил ничего. В школе мне сказали, что она, эта якобы твоя девушка, с ним как встречалась, так и встречается… Кажется, это так называется.
Тут я, все дни болезни смаковавший упоительные детали нашей встречи с потрясенной моим героизмом подругой, окончательно скис. Отец оказался прав в каждом своем слове. И это сразу выяснилось, как только я вернулся в школу. Мы только посмотрели друг на друга,
Смешно, конечно, но Разумовская час назад втолковывала мне то же, что отец тогда. Не уверен, что достанет сил, не лезь в драку с большими дядями. Даже если сильно влюблен. Тебе же хуже будет.
Глава 24
Трупные пятна
Телефон разбудил меня так рано, что я никак не мог сообразить, кому это нужно. Оказалось, Сереже Прядко.
– Ледников, ты давно не выезжал на место происшествия?
– весело поинтересовался он.
24
Появляющееся после смерти окрашивание кожи. Пятна являются достоверным признаком смерти и отправным моментом для установления времени наступления смерти.
– В смысле?
– не понял я.
– В смысле на место преступления?
– все так же весело сказал он. Почему-то все никак не мог угомониться.
– А что такое?
– Давай руки в ноги и выезжай.
– Куда?
– Запоминай адрес…
Очумелый, я несколько раз повторил адрес, который он продиктовал. Почему-то Люсиновская улица…
– Слушай, ты можешь сказать, в чем дело! Чего ты развеселился-то?
– Ну вот, - огорчился Прядко.
– Стараешься сделать человеку с утра приятное, а он на тебя еще и орет. Труп у меня, понимаешь? Труп, на который тебе будет очень любопытно взглянуть. Давай гони, а то прокурорские примчатся, поздно будет - не подпустят!
И Сережа отрубился.
Какое-то время я сидел, ничего не соображая. И даже не сразу понял, что я не у себя дома, а в квартире Разумовской. Видимо, я слишком орал, разговаривая с Прядко, потому что в дверях появилась заспанная Анетта.
– Что случилось?
– встревоженно спросила она.
– Не знаю, - пробурчал я, хватая джинсы.
– Мне надо ехать.
– Куда?
– На место происшествия.
– Какого происшествия? Ты можешь сказать ясно?
– Господи, да не знаю я, какого! Но раз Прядко говорил про труп, значит - на место убийства.
Разумовская на миг застыла. Она выглядела искренне встревоженной, но я-то знал свою Анетту… И потому словно видел, как лихорадочно заработал, застучал, осмысливая услышанное, ее мозг. Как она деловито прикидывает: кто? когда? почему? А что, если…
– Кто?
– коротко спросила Разумовская.
– Он не сказал.
– Странно, - задумалась она.
– Почему этот твой Прядко не сказал, кто убит?
– Потому что Сережа - профессионал, который хочет с моей помощью выйти на след. Он знает, что я что-то знаю. Он хочет меня немного помариновать, - объяснял я, натягивая свитер.
– Хочет, чтобы я помучился в догадках и сомнениях. Чтобы по пути не придумал, как мне себя вести и что отвечать. Ему нужно,
– И ты не догадываешься, кто это?
– Догадываюсь, - сказал я.
– Скорее всего, это Кошкарева.
Разумовская задумчиво посмотрела на меня. Нет, она не стала падать в обморок и шептать «этого не может быть». Она просто задумалась.
А потом сказала:
– Странно.
– Почему?
– Потому что… смысла нет. Никакого.
Теперь пришла моя очередь задумчиво молчать.
Но в голове у меня гудело от недосыпа, поэтому ни до чего интересного я не додумался.
– Ладно, - сказал я.
– Мне пора.
– Так мы с тобой и не позавтракали, - вдруг печально сказала Анетта.
– Опять.
И что-то вдруг сжало мне сердце, такой искренней и глубокой показалась мне ее грусть. И так это было не похоже на ту Анетту, к которой я привык.
Но было еще что-то, что не давало мне покоя. Я подошел к ней и взял за плечи.
– Дорогая, - сказал я.
– Ты действительно не имеешь к этому отношения? Мне не надо спасать тебя?
Она посмотрела мне в глаза и просто покачала головой. И я увидел, что это правда.
На улице я поймал машину и неожиданно быстро добрался до Люсиновской. Когда я вышел из лифта, увидел двух молодых милиционеров, тихонько куривших у открытой двери квартиры. Я попал по адресу.
Квартира была, видимо, совсем недавно отремонтирована и обставлена и потому выглядела какой-то необжитой. И что-то мучительно напоминала. Так выглядят выгородки в мебельных магазинах, вдруг сообразил я. Вроде бы нормальная комната, а на самом деле макет.
Прядко сидел на богатом кожаном диване желтого цвета, по-хозяйски раскинув руки, с явным удовольствием ощущая ласковую упругость подушек, благородную шелковистость кожи. Он окинул меня профессиональным взглядом опера, которому нужно быстро обработать подозрительного лоха. Во взгляде были и угроза, и легкое презрение. И еще его взгляд был такой откровенно оценивающий. В общем, многообещающий был взгляд. Но меня он не напугал. Ибо я был чист перед ним. Больше того, я был чист перед всеми. Если не считать самого себя.
– Ладно, - сказал я.
– Не пугай. Не на того напал.
– Ну, как знаешь, тебе жить, - непререкаемым тоном хозяина положения сказал Прядко.
А может, он вел себя так просто потому, что не выспался, ведь ему пришлось вставать даже раньше меня.
– Куда идти?
– спросил я.
– На кухню, - мотнул он головой в глубь квартиры.
– Там…
В просторной кухне, как и все комнаты, напоминавшей интерьер магазина, на полу лежал Юрий Алексеевич Литвинов. Как всегда элегантный. В надраенных до блеска туфлях. Казалось, что это он сам улегся на полу и долго устраивался так, чтобы не задрались брюки, не сбился галстук, не рассыпался пробор в волосах. И только лужица черной крови возле затылка свидетельствовала о том, что дело обстояло совсем иначе. Но и лужица была какая-то очень аккуратная, словно искусственная…
– Знаешь его?
– раздался строгий голос у меня за спиной.
Я обернулся. Это был Прядко. Он стоял, засунув руки в карманы, и сверлил меня все тем же взором опера, только куда более суровым.
– Виделись несколько дней назад, - честно сказал я.
– Ну, пошли - расскажешь, - безапелляционно приказал Прядко.
Сережа уже устроился на столь полюбившемся ему диване, когда его позвали на кухню. Чертыхнувшись, он вернулся на кухню, и я сразу воспользовался моментом - достал мобильник и позвонил Разумовской.