Принятие
Шрифт:
Балашов пробежал вперёд и резко ударил в дверь ногой, дверь распахнулась, Ирина ощутила свежий воздух, ворвавшийся в затхлую атмосферу лестницы из приоткрытой двери.
Во дворе шёл бой.
Балашов оглянулся, увидел, что их преследователи заходят на последний пролёт и схватив Ирину за руку, крикнул:
— Держись прямо за мной, будем прорываться, пока не понятно кто и с кем там воюет, но похоже, что пришли за тобой
Выскочили во двор, Балашов сразу захлопнул выбитую им дверь и подпёр её огромным
Ирина снова поразилась, тому, что граф вовсе не оказался изнеженным слабаком. Наверняка тяжёлый стокилограммовый пень, он с лёгкостью передвинул к двери. Конечно, можно было списать на адреналин, но сама она даже на адреналине такое передвинуть вряд ли бы смогла.
Времени не было подумать, но мысль мелькнула, что вот именно в таких обстоятельствах, когда стоит выбор между жизнью и смертью, между честью и бесчестием и проявляется настоящее в человеке. И ей, похоже, повезло, что Балашов, несмотря на все свои недостатки, всё-таки не шагнул за ту грань, из-за которой нет возврата. Пил, обманывал, гулял, играл, но в критический момент сделал верный выбор.
Во дворе действительно шёл бой, но явно, что перевес был на стороне людей в имперской форме. Ирине с Балашовым ничего не мешало, чтобы добраться до выхода из двора.
Балашов по-прежнему шёл впереди, Ирина держалась за его спиной. Вскоре их заметили.
Ирина оглянулась, стараясь найти тех, кто стал ей дорог, графа Андрея и барона Виленского. Почему-то она была уверена, что они должны быть здесь.
К ним подбежали гвардейцы и махнули рукой на ворота, мол, давайте не задерживайтесь, бегите на выход.
Обходя дерущихся, Ирина и так и держащий её за руку Балашов, стали пробираться к воротам. Уже осталось метров десять до ворот, когда они распахнулись и в проёме появился барон Виленский. Увидел Ирэн, лицо его озарилось радостной улыбкой, которая сразу же исчезла, и он закричал, махнув рукой:
— Падай! Падай!
Что-то громыхнуло, но в голове реакция на «падай» сработала раньше и Ирина, не мешкая, мешком упала на вытоптанную землю. Краем глаза увидела, что спустя пару секунд рядом тяжело упал Балашов.
Ирина так и лежала некоторое время, пока, наконец, не почувствовала, что её аккуратно поднимают с земли.
Это был Виленский. Он помог Ирине подняться и теперь стоял очень близко и держал ей практически обнимая.
Почему-то Ирина подумала о том, что выглядит она сейчас, наверное, не очень, да и пахнет так же. Но в глазах барона не было отражения этих её мыслей, он смотрел как буто не веря, что можно вот так просто стоять рядом.
Ирина оглянулась, Балашов почему-то так и лежал, уткнувшись лицом в землю.
— Что с ним? — спросила Ирина, немного откашлявшись
— Он мёртв, — раздалось сзади голосом Андрея Забела.
Ирина посмотрела ещё раз, но не увидела
— А-а как? — недоумённо спросила
Забела, уже передавший гвардейцам связанного, но всё ещё не пришедшего в себя Ставровского, перевернул Балашова, и Ирина увидела на кителе небольшое отверстие от пули. Крови почти не было. Такое бывает только если человек умирает мгновенно, сердце останавливается и кровь перестаёт идти, потому что её больше нечему перекачивать.
— Вот, — кивнул Забела в сторону Ставровского, — кто его убил. Целился, похоже, в вас, Ирэн Леонидовна, но вас спасло то, что вы так быстро среагировали на крик Сержа, а вот Балашов не успел.
— Так значит он меня спас? — спросила Ирэн
— Я бы так не говорил, — своей манере ответил Забела, — но одно совершенно без сомнений, умер он вместо вас.
У Ирины не было чувств к Балашову, но она посчитала правильным сказать:
— Он не был предателем, в нужный момент он сделал верный выбор.
Забела кивнул, принимая информацию.
***
Расположение Каспийского корпуса недалеко от границы с Ханиданом.
Утро застало Якоба сидящим за столом и пытающимся написать письмо Фетх Али-шаху. После бессонной ночи дипломатические способности и язык сошли на нет. Фразы получались отрывистыми и грубыми.
Морозову тяжело было находить слова, и он не понимал, что происходит в империи, почему они, победители сидят здесь в дерьме, и он вынужден просить помощи у правителя, по сути, побеждённого государства.
Вдруг раздался звук рожка, это был условный сигнал от постовых, которых Морозов выставлял каждую ночь, в надежде, что придут новости из столицы.
Вышел из палатки и увидел въезжающий на территорию лагеря небольшой караван, состоящий из четырёх крытых повозок.
Караван сопровождали казаки. Морозов пригляделся и узнал сотника Алексея Каледина. Побежал навстречу.
Алексей соскочил с коня, и они с Морозовым обнялись. Они не были большими друзьями, но для Морозова это было больше, чем просто приезд знакомого сотника, это был привет из дома, когда зимой ты открываешь посылку и достаёшь оттуда тёплый, связанный мамой шарф, который греет тебя и защищает от холодного зимнего ветра.
— Вот, Яша, снарядили меня, твоя Ирэн и наша Лидия Артамоновна. Вези, говорят, Алексей гостинцы на границу, а то пропадает там товарищ наш, Якоб Морозов.
И Каледин показал, что привёз несколько сотен пудов порошка, мыла меньше, «хлебного вина» для лечения, смеясь сказал, что еле-еле своих казаков удержал от того, чтобы «полечится» в пути, и двух докторов. Докторов этих Якоб тоже знал, это были стажёры-студенты из больницы в Никольском.
Так и не написанное письмо Фетх Али-шаху Морозов сжёг.