Принятие
Шрифт:
—Неужели чем-то отравили? — мелькнула мысль, но при попытке вспомнить что она ела или пила, сразу подкатывала тошнота.
Снова прикрыла глаза и перед глазами стал образ мальчика, который назвал Софью Мещерскую мамой и помог Ирэн найти дорогу в запутанных коридорах княжеского особняка.
— И всё же удивительно знакомое лицо, — в очередной раз пришла мысль, — но где я могла с ним встречаться?
И вдруг откуда-то из глубин сознания всплыл портрет, висевший на богато украшенной всякими завитушками стене. И Ирэн вспомнила,что смотрела на этот портрет,
Дворец, малый дворец в Кремле, — Ирэн вспомнила приём у императора и забавную ситуацию с диванчиками.
Открыла глаза:
— Прасковья Валуевна, а чей семейный портрет висит в малом дворце Кремля сразу как всходишь на лестницу? Там мужчина, женщина и два мальчика-подростка
Прасковья Валуевна посмотрела на Ирэн с сочувствием, как будто Ирэн повредилась мозгами и теперь несёт всякую чушь, но ответила:
— Так императора нашего семья: отец, мать и он сам со старшим братом. Хороший портрет, душевный.
У Ирэн ещё больше заболела голова. Но она всё-таки спросила:
— А темноволосый мальчик, тот, что выглядит постарше, это брат императора нашего?
Прасковья Валуевна встала, подошла, потрогала лоб Ирэн:
— Ох ты же напасть, да вроде лихорадки-то у тебя нет. Ты не волнуйся так.
Ирэн буквально взмолилась:
— Прасковья Валуевна, ну ответьте мне, пожалуйста.
— Да, с тёмными волосами – это брат императора нашего, Николай, который умер скоропостижно, так и не успев жениться на невесте своей. А потом и император с императрицей погибли, и пришлось Александру становится императором. А он не хотел. Военным хотел быть.
— А кто была невеста-то наследника?
— Так принцесса Деймара и была, это потом уже на ней Александр женился.
Но Ирина не могла успокоиться:
— А других невест у кронпринца Николая не было?
Прасковья Валуевна, растерянно глядя на Ирэн и не понимая откуда такие вопросы, ответила:
— Да вроде нет. Хотя хорош был наследник, высокий, красивый, загадочный, горячий. Его отец и сговорил пораньше, чтобы делов-то не наделал.
Ирине хотелось ещё порасспрашивать, но она вдруг поняла, что это слишком страшная тайна, чтобы втягивать в неё ещё и Прасковью Валуевну. Здесь надо либо с Забела говорить, либо с Шуваловым.
Хотя нет, с Шуваловым не надо, потому что он не оставит в живых, случись что, будет исходить из интересов государства.
А может вообще посоветоваться с Виленским?
Дверь отворилась и вошёл доктор. Незнакомый, в годах, седой.
Попросил принести больше свечей, расспросил Ирэн что она чувствует, посмотрел глаза, попросил высунуть язык. И под конец достал что-то типа лакмусовой бумажки* и попросил Ирэн плюнуть.
(*Лакмусовая бумага — это индикаторные бумажные полоски пропитанные специальным веществом (лакмусом), которые меняют свой цвет в зависимости от кислотности (pH) раствора)*
Бумажка изменила цвет.
— Так как очень интересно, Ирэн Леонидовна, и где же вы шалфеем предсказателей надышались? —
— Очень неприятная штука этот вид шалфея. Знаете, я практику делал в Сибири, так там шаманы использовали эту траву, чтобы входить в транс. И знаете что?
Прасковья Валуевна даже приподнялась в кресле: — Что?
— Не всегда из этого транса выходили. Так и оставались там, — как-то немного театрально, с ноткой драматизма, прозвучало от доктора
— Где? — казалось, что госпожа Гайко вся превратилась в слух
— В мире духов, конечно, — наконец-то закончил фразу доктор.
Ирэн подумала, что, вероятно, такая манера говорить у доктора, оттого что ему доставляет удовольствие привлекать внимание «публики» к своим рассказам.
А доктор между тем продолжил рассказывать так, как будто начал читать лекцию:
— Так вот, трава эта, если её вдыхать напрямую, ну…— доктор попытался объяснить попроще, — как трубку курят, то она вызывает сильные галлюцинации, поверьте, я на себе испытывал, чтобы понять, а будучи распылённой в воздухе, может даже вызвать у людей массовое видение, особенно, если есть тот, кто специальные слова знает
У Ирэн всплыло откуда их глубины памяти: — ключ-слово
И она вспомнила и маленькую гостиную, охряного цвета, круглый стол, закрытые окна, свечи, а по углам гостиной … курительницы.
— Вот значит, как, медиум значит, «мистический сеанс», — зло подумала Ирэн, а самим-то не противно так?
Вспомнила грустное, красивое лицо Софьи, её вопрос про сына.
— Интересно, она знает о планах своего отца, а мальчик знает кто его отец?
Хотелось никогда не знать и не встречаться с этим мальчишкой, но теперь-то что, сделанного уже не исправишь, теперь надо просто попытаться выжить.
Доктор прописал покой несколько дней, свежий воздух, из продуктов, молоко, бульоны и нежирную пищу:
— Всё равно завтра вы пока не сможете есть, организм ваш отравлен и будет отвергать пищу.
— Как это не сможет есть? — прозвучало от двери с лёгким грузинским акцентом. Это вернулась с большой чашкой чего-то ароматного, пахнущего мятой и ромашкой, бабушка Нино.
Доктор в полном восторге уставился на вошедшую женщину:
— Так-с, а что это у вас в чашечке?
— Это наш фирменный отвар, завтра уже будет здорова ваша пациентка и есть надо обязательно, как же это не есть, — княгиня Дадиани подошла ближе.
Доктор протянул руку: — вы позволите?
Княгиня подозрительно смотрела на руку доктора, не спеша ему что-либо отдавать
Прасковья Валуевна кивнула:
— Нино, отдай ему кружку, пусть посмотрит
Только после слов госпожи Гайко бабушка Нино передала кружку доктору.
Тот взял, принюхался, перечислил травки, половину из них Ирэн не знала. А вот княгиня Дадиани уважительно взглянула на мужчину.
— Да, — наконец вынес вердикт доктор, — можно пить, но не перебарщивайте, надо чередовать с простой водой.