Припять – Москва. Тебя здесь не ждут, сталкер!
Шрифт:
– Весело было, – встрял Ведьмак. – Мутантов его мы положили всех до одного, у него тут неподалеку своя биостанция имелась, они как раз мутантами там и занимались. Странные какие-то мутанты, кстати. И очень опасные. Почти такие же опасные, как люди. Мутантов положили, а он все-таки ушел. Думаю, что к Монолиту. Так что некоторые проблемы у нас все-таки имеются… Эй… да ты спишь…
Валентин сидел у догорающего костра и смотрел на огонь. Его клонило в сон, день был длинный, но кончился он хорошо…
Из леса вышли двое. Сначала он подумал, что это сталкер Берет со своей Ночкой, но потом понял, что это не Берет, а совсем другой человек.
Какое-то время Валентин сонно смотрел на них, потом в нем словно что-то взорвалось, и он узнал.
– Здравствуй, – сказал он. – Здравствуйте…
Слова почему-то выговаривались с трудом.
Потом встал и сначала пошел, а потом побежал навстречу…
– Спит. – Ведьмак накинул на уснувшего Валентина одеяло. – Совсем мальчишка… Спит и улыбается. Видно, снится что-то хорошее. Интересно что?
Часть 4
Люди и нелюди
Кощей. Несколько лет до… Укус Зоны
Когда-то он считался перспективным ученым. В спецслужбах работает много ученых, и зачастую очень даже неплохих. Он и сейчас считал себя ученым, просто возможности его изменились, он стал самодостаточен, ему теперь не нужны ни приборы, ни компьютеры, его приборы теперь всегда были с ним. Он сам стал универсальным прибором, мультиметром в самом широком смысле этого слова. Его разум, его интуиция – они всегда были на высоте, а теперь, когда он научился управлять собственными мутациями, равных ему не стало. По крайней мере он так считал – и был не так уж далек от истины.
А нравственность – что же, настоящие ученые, как он всегда полагал, редко болеют этой болезнью нищих духом и интеллектом. Как, впрочем, и милосердием. Если бы наука была милосердной, у нас не было бы даже той плохонькой цивилизации, которая имеется сейчас. Так он полагал – и был совершенно искренен. Впрочем, разве он первый?
«Последствия эксперимента ужасны? Зато какая великолепная физика!»
Потом он был сталкером. Работая в «Янтаре», он увлеченно изучал мутантов и однажды понял, что сталкеры тоже мутанты, но каким-то невероятным образом сохранившие человеческий облик и чувства. Вопрос был только – в какой степени. Чтобы изучать сталкеров, он вышел из защищенных от излучений бункеров и лабораторий под ржавое и неласковое небо Зоны и стал одним из них.
Так поступали многие ученые до него, так будут поступать многие и после. Когда-нибудь потом это назовут подвижничеством, подвигом во имя человечества или, наоборот, предательством и преступлением против него. Все зависит от того, каким в результате этого поступка станет мир.
На самом деле ни подвигом, ни предательством здесь и не пахло, ему просто было невероятно интересно. Кроме того, на этом пути у него практически не было предшественников, а значит, и конкурентов тоже. Страшная это штука – научное любопытство. Так же, как неукротимое стремление оказаться первым. Ученые вообще руководствуются бессознательным гораздо чаще, чем полагают обычные люди. Ау, дедушка Фрейд!
Став свободным сталкером, он продолжал считать себя ученым. В Зоне ведь тоже есть какая-то своя общественная жизнь, есть даже своя политика, но ссоры кланов, споры
Обыватели могут сколько угодно рассусоливать о мировых проблемах, все равно где – на московской кухне или у костра в Ржавом лесу, – толку от этих рассуждений никакого. Он знал, что решает проблему тот, кто знает, зачем ее надо решить. И имеет соответствующие способности и права для решения.
Из некоторых походов он возвращался один, часто с пустыми руками, без хабара, но всегда с новыми знаниями о Зоне.
Когда-то подобные ему прививали себе смертельные болезни – он решил привить себе Зону. И Зона не заставила себя ждать, она заметила его и поставила свое клеймо. Теперь и он стал одной из тварей Зоны, оставаясь при этом ученым и человеком. В большей степени, конечно, ученым, а человеком он и раньше был, так сказать, по остаточному принципу. Впрочем, кто из нас может определить, сколько в нас человека и сколько твари?
К тому времени он уже понял, что степень инициации Зоной бывает разной. Многое зависит от места и обстоятельств инициации, и еще больше – от личности самого сталкера. Конечно, он рисковал, ставя опыты на себе, хотя, с другой стороны, разве жизнь в облике одной из тварей Зоны, вполне разумной твари, менее интересна с научной точки зрения, чем человеческая?
Кто-то после инициации становится кровососом, кто-то бюрером, кто-то вожатым или поводырем, контролером – аристократами Зоны, кто-то опускается до уровня зомби. И только некоторые, их не так много, остаются людьми, по крайней мере – внешне. Но все равно после «укуса Зоны» они становятся другими, не такими, как обычные люди во внешнем мире. Сильнее, быстрее, устойчивее к излучениям разного рода и болезням, да мало ли чего дает Зона удачно инициированному ею человеку! И мало ли что забирает.
Пока он изучал Зону, Зона, в свою очередь, изучала его.
Пережившие инициацию и оставшиеся после этого людьми, пусть хотя бы внешне, умели то, что обычному человеку было недоступно. Например, управлять «пси» или гравитацией, некоторые на-учились даже манипулировать вероятностью и временем, в известных пределах, конечно. Им, счастливчикам Зоны, по мнению окружающих, фантастически везло. И сами они простодушно считали, что им везет, хотя дело было совсем не в везении. Просто они имели к этим умениям природную предрасположенность, а Зона превратила ее в физическую способность. Вот и все. Кто-то овладел даже трансформацией, но такие умения считались среди сталкеров зазорными, о них помалкивали, да и обратная трансформация – из твари в человека – удавалась далеко не всем.
Большинство сталкеров особенно и не задумывались о своих способностях и тем более не пытались сколько-нибудь целенаправленно развивать их, есть – и ладно. Выжить помогают – вот и хорошо. А в Зоне чему только не научишься, думали они, особенно если на первых порах выживешь.
Сталкеры, как когда-то золотоискатели, склонности размышлять над собственной природой не имели, более того, считали дурным тоном обсуждать свои выдающиеся качества; они были прежде всего людьми действия, а те, кто был к действию не способен, умерли еще до того, как Зона их коснулась.