Природа наших тел
Шрифт:
Вместо ответа я скрестил руки, сделал вид, что склоняюсь над учебником, и мои пальцы дотронулись до ее груди. Я почувствовал, насколько ее шарик упругий и тугой. Дыхание сбилось на хрип, член стоял уже со знакомым болезненным ощущением, как будто раздвигая границы обычной эрекции и увеличиваясь в размерах. Олеся закатила глаза и придвинулась ко мне на пару сантиметров – так, чтобы мой указательный палец смог коснуться соска. Сосок был острый и твердый, как пуговка, и я нежно водил по нему пальцем, вновь ощущая как из раздувшейся головки члена одна за одной вытекают крупные капли смазки. Так мы и сидели, изо всех сил
– О-о-о… – еле слышно простонала Олеся, коснувшись члена пальцем и почувствовав, как он дернулся от ее прикосновения. В моей голове взрывались тысячи фейерверков, когда Олеся, учащенно дыша, проводила пальцем по выпирающему из брюк стволу. Яйца ныли и раздувались, вырабатывая сперму в промышленных масштабах.
– Ты и вправду хочешь меня! – выдохнула Олеся, но спустя секунду убрала руку. Голос ее стал чуть более серьезным, когда она прошептала мне на ухо: – Но я должна проверить, насколько сильно. Вдруг у тебя также стоит на других девушек, когда ты их трогаешь.
Я бы и хотел убедить Олесю в том, что настолько сильного желания я не испытывал никогда в жизни, но, во-первых, шел урок, и откровенно перешептываться значило бы нарваться на замечание учителя. И, во-вторых, я не мог от возбуждения даже осмысленно говорить. Все, что я хотел это чувствовать Олесину грудь и ее руку на своем члене. Поэтому я собрался с силами и выдохнул:
– Как ты хочешь это проверить?
– Я должна увидеть с каким напором ты на меня кончаешь, – смущенно произнесла раскрасневшаяся Олеся: – Тогда я буду знать, насколько сильно твое желание. Мне это важно…
Я согласно кивнул, чувствуя, как внутри у меня все горит от предвкушения того, что Олеся увидит мою мощную эякуляцию. Если бы я хотел, я бы мог кончить прямо сейчас, забрызгав боксеры и брюки: я был абсолютно уверен, что сейчас в моих яйцах закипает еще больше спермы, чем вчера, ведь я всю ночь мучился от эрекции, обмениваясь с Олесей смс-ками.
– Только я хочу, чтобы ты позволила мне трогать свою грудь, пока я буду изливаться, – прохрипел я, глядя Олесе в глаза. Девушка стыдливо заморгала и, отведя взгляд, коротко кивнула. Я продолжал водить пальцами по ее вставшей груди, с каждой секундой ощущая как напор кипящей спермы подступает к критической отметке.
– Больше не могу терпеть, Олеся, – простонал я: – Выйди за мной через несколько минут.
Я с усилием оторвал пальцы от Олесиной груди, поднял руку и отпросился в туалет. Учительница, не глядя на меня, согласно кивнула, и я почти бегом вышел из класса, стараясь полами пиджака прикрыть распирающий брюки кол. В коридоре я отдышался, утер со лба испарину, отошел от дверей класса и стал ждать, пока выйдет Олеся. Она покинула класс через несколько минут, но эти минуты показались мне неделями: я изо всех сил напрягался, чтобы случайно не начал эякулировать, и это было настолько непросто, что я скрипел зубами от усилий.
Олеся закрыла за собой дверь и посмотрела на меня: немного неуверенно и даже опасливо. Ее грудь, обтянутая шелком, вздымалась от возбуждения, и я, вновь загипнотизированный
– Ты… все еще хочешь? – пробормотала она, косясь в сторону и отчаянно краснея.
– Идем, – только и смог вымолвить я, и мы поспешили на третий этаж. В правом крыле располагались кабинеты администрации, зато во врем урока там никого не должно было быть. Я оказался прав – коридор был пуст. В каком-то исступлении я завел Олесю на лестничную площадку под пожарную лестницу, и, больше не в силах владеть собой, положил обе ладони на ее круглую грудь. Я сжал ее шарики и испустил сдавленный стон. Олеся вторила мне. Она, тихо всхлипывая и постанывая, невпопад говорила:
– О-о-о… Как же ты меня трогаешь! У тебя так сильно стоит! Неужели ты действительно так сильно хочешь мое тело? Я так ждала, когда ты захочешь меня, милый… Но я должна увидеть, как сильно ты на меня кончаешь, милый, и тогда я буду знать, что это все не сон…
Я расстегнул ремень, спустил брюки вместе с боксерами, и мой раздувшийся до каких-то неприличных размеров член задрожал от напряжения. Увитый толстыми венами ствол часто пульсировал, опухшая головка была вся мокрая, и с члена продолжала течь смазка. Олесины глаза широко распахнулись, и с губ девушки сорвался стон.
– Я сейчас так возбужден, что я начну кончать, как только ты возьмешь его в ладонь. Тогда ты увидишь, как на самом деле я хочу тебя, Олеся, – сказал я, дрожа от нетерпения.
Олеся немного помедлила, потом поднесла ладонь к члену, и в следующий миг обхватила горячий ствол. Ее рука была теплой и очень нежной. Девушка начала неуклюже перебирать пальчиками по стволу, коснулась набухших яиц, а затем медленно сделала несколько фрикций и я, будучи возбужденным сверх всякой меры, начал кончать.
Эта эякуляция была похожа на извержение вулкана. Сначала член неистово задрожал в Олесиной руке, часто-часто закапал капелью жидкого предсемени, и потом начал выстреливать длинными мощными струями настолько далеко вперед, что сперма ударяла в стену и рассыпалась мелкими перламутровыми брызгами, некоторые из которых попали Олесе на брюки и туфли. Девять раз член извергал тугие струи, бьющие в стену, потом напор упал, и из головки просто потекло на пол частыми каплями. Горячее семя разливалось на полу лужицей, а я все это время держал Олесю за правую грудь, едва сдерживая рвущиеся из горла стоны и рыки. Последние сокращения члена, последние тяжелые капли с гулким стуком ударились о кафель, подняв небольшой фонтанчик в натекшей луже спермы, и я, отпустив Олесину грудь, схватился за поручень лестницы, чтобы не потерять равновесие.
Олеся между тем пребывала в шоковом состоянии.
– Господи… Я даже подумать не могла, что так сильно! В тебе целая прорва семени! Ты забрызгал спермой всю стену! Неужели это все из-за меня?
– Поверь, Олеся, – заплетающимся языком ответил я, переводя дух: – Это из-за тебя.
Олеся отступила на шаг от забрызганной стены.
– Нужно вытереть, чтобы не попасться, – с сожалением произнесла она.
Мы сбегали в ближайший туалет и убрали сперму комьями туалетной бумаги. Во время уборки Олеся выглядела очень довольной, а я все гадал, что она еще замышляет. И только вернувшись обратно на урок, за минуту до звонка она наклонилась ко мне и сказала: