Природа зверя
Шрифт:
– Я уже потерял счет всему, – вздохнул Велле, – и даже не стану спрашивать, кто будет возмещать мне все эти разрушения. Понимаю; стечение обстоятельств, кого тут обвинишь… Поэтому небольшая затрата уже, если это кормление будет безвозмездным. Как товарищам по несчастью.
– У меня к тебе еще одна просьба, – остановил его Ван Ален, когда трактирщик развернулся, уходя. – В начале лета я появлюсь здесь снова. Весной, как снег сойдет – будь добр, отыщи мой арбалет раньше, чем его найдет кто-то из твоих постояльцев. Если возвратишь мне его в целости, я в долгу не останусь.
Тот, молча кивнув, отошел к соседнему столу,
– Идите к нам, Элиас. Как вы? – осведомился он, когда рыцарь присел рядом, и фон Зайденберг вздохнул:
– Не лучшим образом, майстер инквизитор. Я не успел ничего сделать и, в чем главный позор, пропустил все самое главное.
– Побойтесь Бога, – укоризненно возразил Курт. – Вы убили одну из тварей сами и оказали помощь в убийстве вожака, немалую, причем. Некоторое отсутствие опыта, разумеется, сказалось, однако я признаю, что ваши воинские навыки вполне достойны похвалы.
Рыцарь с сомнением покривился, вздохнув, однако возразить не успел – Карл Штефан, поднявшись, подступил ближе к их столу и старательно кашлянул, привлекая к себе внимание. Курт обернулся, глядя на него с вопросительным ожиданием, и парень нерешительно произнес, переминаясь с ноги на ногу и косясь на охотника:
– Я хотел бы поговорить с вами, майстер инквизитор.
– Да? – подбодрил он, когда Карл замялся, и тот продолжил все более неуверенно:
– Я… хотел вас попросить… Не сдавайте меня.
– Почему я так и знал? – хмыкнул Ван Ален, и тот повысил голос, заговорив чуть тверже:
– Я поговорил с Марией. Она сказала, что зла держать не намерена. То есть, злится, конечно, и злиться будет, но полагает, что я получил уже свое. И я… не знаю, как сказать… Я больше не буду.
– Ну, конечно, – скептически согласился охотник; отставной возлюбленный поджал губы:
– Правда. Я теперь уже знаю, что мои раны не опасны, что… Но вчера я так не думал. Я думал, что умру. Что это конец моей жизни. А жизнь… Так себе была жизнь. Я это навсегда запомню, что вы сказали тогда: готовым надо быть в любую минуту. Я об этом прежде не думал; а ведь может и попросту кирпич на голову свалиться, и что я тогда предъявлю, на последнем суде? Да ничего. Из всех добрых дел за всю мою жизнь – горсть медяков, которые я отсыпал какому-то попрошайке, когда он меня окончательно достал просьбами. Ну, – оговорился Карл Штефан, бросив короткий взгляд на Бруно, – в монастырь я не уйду, да и самым добрым христианином на белом свете стать не обещаю, но ремесло свое забуду.
– Найди работу, – вздохнул Курт, помедлив, и парень неуверенно усмехнулся, кивнув в сторону кухни:
– Уже нашел. Наш хозяин предложил остаться, пока эти дыры не затянутся, а потом – ему с женой ведь теперь нужен помощник. Я сказал, что подумаю, но все зависит от вас.
– Теперь – только от тебя. Однако, – заметил Курт, когда тот довольно улыбнулся, – учти. Я здесь появлюсь еще спустя пару-тройку месяцев или, быть может, через полгода, и проверю, сколь надолго хватило твоего покаянного рвения. Узнаю от Альфреда, что ты выкидываешь какие-то непотребства или что удрал отсюда через неделю после моего отъезда вместе с кассой – найду. И вздерну сам, без всяких магистратских судов.
– И ты ему веришь? – уточнил охотник, когда Карл ушел за свой стол; Курт передернул плечами:
– Знаешь, Ян,
– Верно, – в один голос отозвались Хагнер и фон Зайденберг, и Курт усмехнулся:
– Вот и я так полагаю. И, к слову; Элиас, а вы теперь куда? Дальше по дорогам в поисках рыцарского счастья?
– А у меня выбор невелик, – ответил тот со вздохом. – Мне никаких предложений не поступало.
– А остались бы?
– Ну, не конюхом, во всяком случае, – покривился рыцарь. – Лучше я замерзну на дороге или погибну в стычке с грабителями.
– А в вашем возрасте пора бы задуматься о постоянной службе, – заметил Курт, и фон Зайденберг лишь снова вздохнул. – С хорошей оплатой и перспективой обзавестись, наконец, собственным домом; да и семьей когда-нибудь. С вашими навыками и небольшим их усовершенствованием вы вполне могли бы обрести и то, и другое, и третье. Не желаете обдумать эту мысль, Элиас?
– То есть, вы мне что ж – службу предлагаете, майстер инквизитор? – переспросил рыцарь настороженно. – В Конгрегации?
– Вы доказали вашу способность противостоять опасности, – кивнул он, – ваше благочестие временами даже чрезмерно; есть некоторые проблемы с субординацией, но это, думаю, в основном по вине обстоятельств и в некотором роде по недоразумению.
– И что же вы предлагаете мне делать? На какое место хотите определить меня?
– Понятия не имею; обсудите это с начальством. Область применения хорошо обученных бойцов в Конгрегации наиобширнейшая. Подумайте. В ближайшие пару-тройку дней я все еще здесь, в ближайшие несколько месяцев в городе; решитесь – дайте знать.
– Я подумаю, – не сразу отозвался фон Зайденберг, и Курт лишь согласно кивнул, не высказав вслух того, что увидел: думать он не станет; попросту согласиться тотчас же не позволяла гордость имперского рыцаря.
В тесном зале вновь повисла тишина; Хагнер с хмурой задумчивостью смотрел на свою руку с обвитой вокруг цепью, Ван Ален всецело был поглощен завтраком, сам же Курт предавался сочинительским мукам. Сегодня, когда постояльцы пробудятся, утолят голод и несколько придут в себя, надлежит прочесть им долгую и увлекательную сказку – то, что они должны будут рассказывать всякому, кто поинтересуется происходящим здесь в эти дни и особенно ночи. Предать ли в этой сказке Хагнера смерти или же вовсе вычеркнуть его из повествования, он еще не решил и сейчас прикидывал все «pro» и «contra», пытаясь просчитать возможные последствия того или иного решения.
Когда из-за плотно закрытых ставен сквозь свист ветра прорвался знакомый звук, тишина стала гробовой, все вздрогнули, обернувшись к окнам, и Карл Штефан, побелев, оглянулся на их стол с откровенной паникой в глазах.
– Спокойно, – не поднимая взгляда, произнес Хагнер отстраненно. – Просто волк.
Август 2010