Приручение. 10 биологических видов, изменивших мир

Робертс Элис

Мое знакомство с волками прошло с безопасного расстояния по ту сторону ограждения, зато в компании одной из сотрудниц зоопарка, Зои Гринхилл. Она прекрасно разбирается в волках, поскольку каждый день работает бок о бок с ними; на момент встречи она приучала волков жить в меньшем по площади загоне, где ветеринары могли бы проводить необходимые проверки. Этим, однако, общение волков с человеком ограничивалось, никто не собирался приручать этих зверей. Хоть волки и привыкли к присутствию Зои, они настороженно относятся к людям и легко пугаются резких движений и громких звуков. Кроме того, они побаиваются новых предметов в своем загоне: Зои рассказала, что им пришлось долго привыкать к нескольким недавно посаженным елям. Я поинтересовалась, все ли стаи такие нервные или это особенность молодых братьев, и Уилл Уолкер, ответственный за животных зоопарка Уайлд-Плэйс, объяснил, что все волки, которых он встречал, были также осторожны и недоверчивы.

«Мне довелось работать с тремя разными стаями в неволе, и я не помню, чтобы волки когда-либо

сами подходили к человеку или чувствовали себя уверенно в его присутствии, – признался Уилл. – Мы общаемся с ними в загоне, всегда по двое сотрудников, на случай если что-то пойдет не так, но волки всегда держатся в стороне, на дальнем краю загона. Они не доверяют нам, иногда даже срыгивают еду и убегают».

«Здесь определенно кроется некая загадка, – предположила я. – Раз волки в природе побаиваются людей, как они смогли приблизиться настолько, чтобы потом стать ручными?»

«Конечно, они нервничают и, столкнувшись с человеком, разворачиваются и убегают прочь. Но с ними можно играть. Достаточно повернуться к ним спиной, побегать вокруг и спрятаться за деревьями в другом конце загона – они тут же несутся к тебе, задрав хвосты, излучая доверие. Но только повернешься к ним лицом, как их уже и след простыл. Волки, несомненно, любопытные животные, они увлеченно следят за происходящим, но смелыми их не назовешь».

Конечно, вполне можно предположить, что недоверие к человеку развилось у волков не так давно, хотя и в далеком прошлом люди, пусть и вооруженные копьями, а не ружьями, представляли для зверей серьезную опасность. Недоверие – важный для выживания инстинкт. Но что-то же заставило волков преодолеть осторожность. Уилл рассказал мне, что звери следуют за смотрителями во время утренних обходов. Пока люди идут вдоль ограждения, волки следуют в нескольких шагах позади по другую сторону ограды. Без сомнений, именно любопытство стало причиной первой встречи волка с человеком. Но поскольку охотники-собиратели постоянно перемещались, результатом любопытства были лишь отдельные короткие встречи: людям и волкам пока не представилась возможность развить продолжительные отношения.

В этот момент значительную роль сыграли изменения окружающей среды. Примерно 30 000 лет назад в горах Алтая природные изменения все больше подталкивали сообщества охотников-собирателей к оседлому образу жизни. Пока еще люди были кочевниками, однако они уже задерживались по нескольку месяцев на одном месте, прежде чем снова двинуться в путь. По мере увеличения степени оседлости росли возможности формирования более тесных отношений с дикими волками. Более того, мясо, добытое людьми на охоте, и остающиеся после раздела туши – все это притягивало хищников. В результате любопытство и голод постепенно одерживали верх над врожденной осторожностью, и волки стали все ближе подходить к людям. Возможно, на этот раз недоверие сыграло в пользу первых. Эти крупные и свирепые на вид звери – превосходные охотники. Поэтому, когда хищники выглядели не смелыми, а, наоборот, недоверчивыми, люди, вероятно, меньше пугались их и с большей готовностью терпели их присутствие. От осторожного общения к тесному партнерству – постепенно союз между двумя такими разными сообществами – людей и серых волков – становился крепче.

С того момента, когда некоторые волки стали проводить больше времени рядом с людьми, их будущее навсегда изменилось, как преобразились и сами животные. Недоверчивых, но дружелюбных волков люди терпели. Однако более непредсказуемым или даже агрессивным особям грозило изгнание или чего еще похуже. Таким образом, люди оказывали эволюционное давление на волков в своем окружении, и отбор ими наиболее дружелюбных и наименее агрессивных животных повлиял более чем на одну особенность поведения хищников.

Дружелюбные лисы и таинственные законы

В 1959 году русский ученый Дмитрий Беляев решил проверить на практике, каким образом искусственный отбор (направленный на конкретные особенности поведения животных) со временем приводит к изменениям видов. Ученый полагал, что основные черты характера сыграли ключевую роль в процессе одомашнивания: люди отбирали послушных от рождения волчат и безжалостно отвергали тех, что проявляли склонность к агрессии. Так начался известный опыт по одомашниванию другого, относительно близкого к волкам вида, а именно серебристо-черной лисицы, Vulpes vulpes. Отбирая в каждом поколении наиболее послушных особей и затем скрещивая их, Дмитрий Беляев и его команда пришли к выводу о том, что послушное поведение распространяется внутри популяции достаточно быстро. После шести поколений, прошедших строжайший отбор, ученые получили 2 % совершенно ручных лисиц. После десяти поколений цифра увеличилась до 18 %. После тридцати поколений уже половина всех особей были ручными. К 2006 году практически все лисы, участвовавшие в эксперименте, были очень дружелюбны к людям – совсем как домашние собаки.

Однако изменения затронули не только поведение лисиц. Некоторые из них так и остались серебристо-черными, зато другие особи стали рыжими. Это обычный цвет вида Vulpes vulpes, так что ничего удивительного здесь нет. Тем не менее появились и белые лисицы с черными пятнами, так называемая снежная (или грузинская белая / бакурианская белая) разновидность, совершенно новая, никогда ранее не встречавшаяся в природе. Интересно, что одомашненная снежная

лисица внешне невероятно похожа на небольшую лисицеподобную овчарку. Встречались особи и серебристо-белого окраса с бурыми пятнами. У некоторых лисиц были висячие уши. Помимо этого, отмечались и изменения в строении скелета: укоротились лапы и морда, расширился череп. Более того, перестроился и репродуктивный цикл: если дикие лисицы спариваются раз в год, то у их ручных сородичей брачный период случался дважды в год ежегодно. Они и половой зрелости достигали раньше, чем дикие представители вида. Помимо выраженного дружелюбного отношения к людям и отсутствия агрессии, которые подлежали отбору в рамках эксперимента, у домашних лисиц стали наблюдаться и другие знакомые всем нам особенности поведения. Так, лисицы поднимали вверх хвост и виляли им. Они скулили и подвывали, требуя от человека внимания. Домашние лисицы обнюхивали и лизали своих хозяев и внимательно следили за жестикуляцией и направлением взгляда человека. Проводя отбор лисиц для доместикации, русские ученые-селекционеры в конечном счете получили целый ряд других характеристик, которые, казалось бы, шли в довесок, но при этом несомненно присущи домашним собакам.

Данный эксперимент по разведению лисиц показал, насколько быстро самые дружелюбные и наименее агрессивные волки из тех, что жили тысячи лет назад, могли становиться более ручными из поколения в поколение. При этом охотникам-собирателям не было необходимости производить искусственный отбор, как это делали русские ученые, оставляя, в соответствии со строгим протоколом, лишь 10 % самых дружелюбных особей для дальнейшего разведения. Возможно, среди волков – предшественников собак в определенной степени происходил самоотбор, ведь только самые дружелюбные волки могли выдержать непосредственное соседство с людьми. Волчья стая – это семья с тесными внутренними связями. Если один член стаи относился к людям терпеливо или даже дружелюбно, высока вероятность наличия и у других членов стаи тех же генов и особенностей поведения. Таким образом, целая стая волков или, по крайней мере, большая часть стаи могла заключить негласный союз с человеком. У ручных волков развивалась привязанность к людям, и они, скорее всего, обращали внимание на такие элементы человеческого общения, как жесты и взгляд. Собака может устанавливать зрительный контакт с человеком, в то время как волк на это не способен. Более того, собаки удивительным образом научились понимать подаваемые человеком сигналы. Как бывшая хозяйка наполовину дрессированного бордер-терьера, который редко выполнял мои команды, не так давно я была поражена способностью спрингер-спаниеля понимать мои знаки. Я гуляла со спаниелем по кличке Линни по берегу бухты Лох-Лонг в Шотландии. Я кинула собаке старый мячик, и он укатился на поросшие водорослями камни у кромки воды. Поскольку Линни отвлеклась и прозевала бросок, она вопросительно взглянула на меня. «Вон там!» – крикнула я и ткнула пальцем, думая, что придется все же самой лезть по скользким камням за мячом, но Линни точно проследила взглядом мой жест и быстро нашла мокрый мяч в расщелине. Когда она вернулась и принесла к моим ногам добычу, я была настолько же переполнена радостью, как и сама собака. Ведь Линни не просто поняла, что моя вытянутая рука – это сигнал, ей было известно его значение и то, как добыть мокрый и вонючий трофей. Эта собака, несомненно, была потомком собак с длинной родословной, которые не просто научились обращать внимание на подаваемые человеком сигналы, но и удивительно правильно их интерпретировать. Спрингер-спаниели – подружейные собаки, их задача – выгонять зверя и приносить охотнику дичь. Мокрый мяч заменил нам подстреленную утку. И тем не менее Линни с радостью принесла мне «добычу». Современные породы собак были выведены относительно недавно, в основном в результате пары столетий жесткого искусственного отбора. Но, несмотря на то что чудесная способность понимать жестикуляцию человека особенно выражена у спаниелей, основы такого поведения, вероятно, были заложены еще в давние времена. Первые домашние собаки, скорее всего, понимали сигналы со стороны человека, точно так же, как это делают сегодня беляевские лисицы.

Получается, у домашних собак (так же, как у ручных лисиц) сформировался целый ряд особенностей поведения, а также анатомических и физиологических черт, отличающих одомашненные виды от диких предков. Однако некоторые развившиеся после приручения черты не так уж и новы. Я была весьма удивлена, когда Уилл Уолкер поведал мне, что волки иногда виляют хвостами и он даже слышал пару раз, как они лают.

«Но лай для них исключительно знак тревоги, – уточнил Уилл. – Ограждение загона находится под напряжением, и, когда мы впервые запустили туда волков, им было любопытно, поэтому они исследовали забор, прикасаясь к нему, и лаяли. Казалось, что подает голос большая собака. Это был первый раз, когда я слышал волчий лай, причем очень четко. А хвостами они виляют, когда радуются; есть и другие знакомые признаки – все как у собак».

Данное рассуждение показалось мне очень логичным, в конце концов, собаки – это одомашненные волки. Многие знакомые нам особенности собачьего поведения не возникли из ниоткуда, по всей вероятности, они уже присутствовали у собачьих предков – диких волков. Конечно, у диких особей эти черты были не так выражены, тем не менее они уже имелись. По мере одомашнивания волка определенные особенности его характера отбирались человеком и, как следствие, распространялись более широко, в то время как остальные признаки были нежелательными и постепенно искоренялись.