Приручение. 2. Исцелю тебя

Макнамара Элена

Я уверенно перехватила его запястье, не дав ему нырнуть ладонью в карман брюк. Мне не хотелось, чтобы он брал абсолютно все расходы на себя. Я итак была обязана ему многим.

— Я хочу заплатить сама, — не отпуская руки Германа, попыталась открыть свою сумочку.

— Ты наверное забыла? — подался всем телом вперед и наклонившись, прошептал на ухо. — У нас свидание!

В его голосе звучало столько неприкрытого восторга, что мне стало немного стыдно, что слова о свидании правдивы лишь наполовину.

— Дружеское… свидание втроем, — не удержалась, чтобы

мягко ни напомнить ему об этом.

— Точно. Как же я мог забыть о таком большом аргументе.

Герман слегка отстранился, опустив взгляд на мой живот, который не давал нам встать слишком тесно друг к другу. Затем снова поднял глаза, пытливо посмотрев в мои. Я заметила легкий отблеск грусти на дне расширенных зрачков, оттого что мне вновь пришлось напомнить о дружеских отношениях. Но лучше быть честной и не давать ложных надежд, чем обманывать того, кто был так добр ко мне.

— Так что, двое против одного. А значит за угощения платим мы.

Герман приглушенно рассмеялся. Взял меня за плечи и развернул к яркому меню борду, на котором красовались всевозможные предложения наборов.

— Тогда командуйте! Я готов уступить, но только сегодня, — он играючи дернул меня за локон и встал облокотившись на стойку.

Устремил свой взгляд вперед, внимательно вчитываясь в виды попкорна и названия напитков. Скорее всего, Герман, как и я давно не ходил в кино и абсолютно не знал, чем именно можно поживиться в кафе кинотеатра.

— Спасибо, — искренне поблагодарила, что Герману удалось удивить меня походом в кино. И пусть это был всего лишь мультфильм, я была безумно рада.

— За что? — склонил голову на бок, удивленно вскинув бровь.

— За свидание, — буркнула еле слышно, пряча ухмылку и вновь отворачиваясь. — Нам пожалуйста, большой карамельный попкорн, колу и молочный коктейль.

Кассир быстро обслужила нас. Герман взял со стола картонное ведерко и подставку с двумя стаканчиками.

Зал оказался маленьким, вместо обычных кресел на первых рядах были выставлены большие кожаные кресло-мешки. Зрители, среди которых в основном преобладали дети, занимали лишь четверть зала. И даже такое немногочисленное число присутствующих обратило на нас внимания. Мы выглядели забавно, но мне нравилось находиться сейчас здесь именно с этим человеком.

Герман шел следом, держа в руках купленные мной попкорн и напитки. У пуфиков я отказалась от помощи, сама опустилась в удобное кресло и перехватила из рук Германа стаканчики. Придвинувшись ко мне ближе, он расслабленно сел в свое кресло и вытянул свои длинные ноги вперед.

— Мне тут определенно нравится, — тепло улыбнулся.

— И нам, — мне показалось, что Герман не просто так протянул свою руку и взяв за широкое запястье, положила ладонь на живот.

Весь сеанс так и просидев, чувствуя, как мужская ладонь успокаивающе поглаживала животик, каждый раз, когда громкий звук усиливал шевеление. Я чувствовала себя до абсурда спокойно. В приятной компании, понимая, что Герман был прав — я начинала видеть в нем непросто друга.

За минуту до того, как включился свет. В тот момент

когда по экрану побежали финальные титры, Герман развернулся ко мне всем телом и придвинувшись, обхватил мое лицо своими теплыми ладонями. Мне показалось, что он вновь хочет меня поцеловать. А еще показалось, что мое собственное отношение к этому менялось в пользу Германа. На этот раз я не собиралась отстраняться. Смотрела на его губы в упор, которые словно приближались к моим. Его горячее дыхание приятно щекотнуло мой подбородок. А потом Герман прошептал, почти касаясь моего рта:

— Мы конечно друзья, Дан. Но все же это не то, что я хочу. Я мужчина, ты девушка… Между нами может быть намного больше чем дружба. Я хочу этого, и сейчас говорю тебе все это, потому что предпочитаю прямолинейность.

Я задрожала… И не оттого что мне было страшно. Сила, привлекательность и нежность Германа действовали на меня с особым волнением. И он думал о том же, о чем думала я, весь сеанс. Значит, он размышлял о моих словах о нашей дружбе? Они его задели…

Его пальцы все еще удерживали мое лицо. Взгляд карих глаз заглядывал в самую душу. Подушечкой большого пальца, Герман очертил линию моих губ, а я мысленно молила его о поцелуе.

Возможно так подействовала атмосфера кинотеатра. Или я наконец почувствовала полнейшую безопасность рядом с мужчиной, находясь в людном месте. А быть может я просто с каждой проведенной рядом с ним минутой, пропитывалась доверием…

Вспыхнул свет. Герман отстранился. Взял меня за руку и я поднялась из кресла. Однако чары не разрушились, как только рассеялась тьма. Я все еще думала о мягких губах Германа и о его ладонях на моем лице. Словно они все еще были там…

Из зала вышли последними, еще долго находясь под впечатлением от проведенного вечера, я не отпускала руку Германа и была готова дать обещание, повторить подобное свидание.

Неприятное ощущение возникло внезапно, словно за мной пристально следили. Такое скользкое изучение невозможно было не заметить. Я чувствовала, буквально кожей, как меня бесстыдно рассматривали.

Резко обернувшись, встретилась взглядом с хитрыми черными глазами, которые не смогла бы спутать ни с какими другими. Я очень хорошо помнила этот жесткий прищур и что за ним скрывалось. Злость, надменность, раздутое самомнение и ничего человечного.

Это сейчас, хорошо мне знакомый страшный человек и насильник, изображал из себя счастливого семьянина. Заботливого и правильного, который то нежно приобнимал жену, то кружил детей на руках.

Лицемер, прогнивший до мозга костей. С его лица сползла насмешливая гримаса, как только взгляд скользнул к моему животу, задержавшись на нем непозволительно долго.

Кровь в моих жилах успела болезненно застыть, а потом яростно ударить в голову, прилив к щекам обеспокоенностью и злостью. В ушах дерзко застучал пульс, словно призывая бежать. Спасаться, как когда-то я уже сделала.

— Ты в порядке, Дана? — донесся голос Германа, словно сквозь вату, набитую в уши. — Я был прав, что громкий звук кинотеатра может навредить.