Приручить миллионера
Шрифт:
— Тебя зовут…
— Сергей.
— А дети? Не мои?
Сергей хмыкнул, покачал головой:
— Ты терпеть не можешь детей. Даже с племянниками общаешься неохотно.
На миг у Славика появилось сумасшедшее желание вернуться к Дорской. Но он вспомнил ее безразличный взгляд и качнул головой, как бы решая все для себя:
— Поехали дальше.
Сергей кивнул, машина неспешно тронулась с места.
Ехали молча. Славик из окна наблюдал за дорогой. Где-то через полчаса-минут через сорок добрались до небольшого
— «Виктория», для элиты, — пояснил Сергей, проехав шлагбаум.
— Мы с тобой — элита?
— В каком-то смысле. Сейчас приедем, вместе с Викой все покажем и расскажем.
Да как угодно. Ему, Славику, столько дней ведущему непонятно какой образ жизни, было уже все равно, кем он окажется на самом деле.
Двухэтажный коттедж на две семьи, сложенный из красного кирпича, стоял посередине поселка. Рядом — отдельный въезд в гараж, небольшое огороженное пространство, в котором играли трое детей.
— Дядя Слава приехал, — первой заметила выходившего из машины Славика девочка. Заметила и бросилась обниматься, словно встречала родного человека.
Славик автоматически обнял ее в ответ.
Из двери выскочила на крик та самая женщина, что была на фото, синеглазая шатенка.
— Слава! Наконец-то!
— Дети, дядя Слава болеет, — Сергей вылез из-за руля. И уже женщине, Вике. — Нам троим надо поговорить.
Та настороженно кивнула. Славик безучастно наблюдал, как люди, которых он не помнил, ввели его в дом. Обстановка прямо кричала о достатке, богатстве. И обои со светильниками на стенах, и витражная дверь, закрывавшая вход в одну из комнат, и небольшой, на первый взгляд новый диванчик с подушками — каждая деталь была продумана и идеально вписывалась в интерьер. И Славик почему-то сравнил этот дом с домом Дорской.
«Дурак, — фыркнул он про себя, — она тебя выставила без сожаления».
В комнате, видимо, гостиной, куда его привели, Славика усадили на такой же диванчик, копия которого стояла в холле.
— Вика, у него амнезия, — Сергей сел на кушетку, усадил женщину рядом с собой. — Он никого и ничего не помнит.
Женщина неверяще посмотрела на Славика.
— Почему? — каким-то севшим голосом спросила он.
— Почему не помнит? Это надо врача вызвать.
Женщина заторможенно кивнула, не отрывая взгляда от лица Славика, как будто ловила каждую эмоцию, что могла там появиться.
— Кто я? — Славику надоело служить молчаливым манекеном.
— Вячеслав Дмитриевич Гранский, — сообщил Сергей. — Сын недавно умершей Ангелины Андреевны Гранской. У вашей с Викой матери был крупный бизнес.
Мать. У него есть мать. Нет, не так. Его мать недавно умерла. И снова Славик не почувствовал никаких эмоций при мысли об этом.
Виктория, пристально следившая за ним, тихо всхлипнула:
— Ты правда ничего не помнишь…
Славик только плечами пожал. Ему было нечего сказать.
Глава 18
Мать
— Опять на всех обиженная сидишь, — фыркнула мать, заходя в спальню. — Ты хоть из дома выходила, пока меня не было? Или так и не отлипала от своего вязания?
— На дне рождения Артаровой была, — равнодушно пожала плечами Лера. Рассказывать о Славике ей не хотелось — мать и так все от соседок узнает, не сегодня, так завтра уж точно.
— И там всех гостей распугала своим кислым видом, — проворчала мать. — Я привезла чурчхелу и пахлаву. Настоящие. Не то что здесь продают. Пошли на кухню.
Лера нехотя отложила вязание. С матерью она спорила редко, просто делала так, как считала нужным.
— Ох, Лерка, — затянула старую песню мать, когда сели пить чай, — так и помрешь никому не нужной. Что ж у тебя за характер такой-то?
— Мам, может, тебе замуж выйти? К мужу переехать?
— И ты навсегда привяжешь себя к этому дому.
— Мам, я живу, как мне удобно.
— Именно. Тебе. И ни о ком ты больше не думаешь. А я внуков хочу.
Лера промолчала — настроение было таким, что или молчать, или материться.
Сладкая пахлава не особо помогла. Лера, экономя каждую копейку, старалась тратить на еду как можно меньше, потому и ела обычно из всего сладкого только варенье собственного приготовления.
Между тем мать заглянула в холодильник.
— Сметана и зефир? Откуда? Что сдохло в лесу?
— Это не мое.
— А чье? Домового?
— У соседок спроси. Они тебе все в красках расскажут. И чего не было — тоже.
Не слушая крика матери, Лера встала и вышла из кухни. На участок. Перекопает грядки, немного успокоится.
Славик стоял в коротких шортах у окна и смотрел на улицу. Сейчас, ранним утром, там было пусто. Но совсем скоро народ разъедется по морям и работам. А те, кто останется, предпочтут не показываться из коттеджей. Славик прекрасно помнил, как здесь все бывает.
Да, он вспомнил. Все вспомнил. Память вернулась сама, утром. Всего-то и нужно было, что переночевать в доме, в котором он прожил большую часть своей жизни.
Славик вспомнил мать, ее бизнес, ее смерть. Инфаркт. Скорая приехала быстро, забрала в больницу, но там ничего сделать не смогли. Славик вспомнил тот ужас, который испытал, появившись в больничном коридоре. Отец умер давно, лет пятнадцать назад, все это время их с Викой тянула мать. И прощаться с ней Славик не желал. Увы, судьба его ни о чем не спросила.