Пришедший оттуда

Соколова Наталья Викторовна

– Так что же, идти за петелькой?
– спрашивала женщина.

– Подождите, Маша. Сейчас разберусь.

Но разобраться ему не удалось.

– Какая же это, в конце концов, конструкция?

– С ключиком...

– Ах, ОП.
– Кладовщик понимающе кивнул головой.
– Опытная партия. У нас не может быть к ней запасных частей. Опытные изделия не имеют к нам отношения.

– Куда же нам теперь?..

– Да как вам сказать... м-м...
– Он подумал.
– Попробуйте на завод. Опытные изделия идут вообще совсем по другим каналам. Они...

Не помню, как я доехал домой.

Эдик ни за что не хотел

от меня отстать, хотя я его уговаривал заняться своими делами.

Поднялись наверх, на четвертый этаж.

У нас была Ксения Алексеевна и еще медсестра, которая кипятила шприцы. Майку услали в аптеку за кислородной подушкой. Заплаканная Адель Марковна мыла стаканы. В доме был беспорядок и запустение.

Эдик сразу нашел себе дело - у медсестры барахлил шнур от кипятильника.

Из второй комнаты вышел тесть.

– Ты пока к нему не ходи. Там без тебя, брат... Без нас с тобой... Не достал?
– Он отвернулся.
– Что ж, авось завтра будет удачнее. Да ты не убивайся так. Ты поешь, Математик.
– Мы отошли к балконной двери. Главное, уж очень...
– Голос его дрогнул.
– Уж очень ребенок удачный. Особенный такой Мальчик, золотой. Солнечный. Эх! Простить себе не могу, что дверь с осени не замазал. Теплоцентраль, жарко топят...
– Посмотрел на меня виновато, потерянно.
– Кто мог думать? Такую тяжелую... своими лапушками.
– Поправил затвердевшую полоску замазки, которая отошла от стекла.
– Ты знаешь, ключ тогда не сам повернулся. Это ведь я его. Утром раненько, когда все спали...

Три звонка. Это к нам. Кто бы это мог быть? Из-за двери выглянула встревоженная теща. Да, когда случилась одна беда, невольно ждешь другую.

Вошел незнакомый чернявый паренек. К Гоше, что ли?

– Вы подавали заявление? Решено ваше заявление удовлетворить.

Я никак не мог взять в толк, о чем он.

– Просили, чтобы обменять ребенка? Вот, пожалуйста, - он поставил на стол коробку.

Теща поняла раньше меня. И пошла на него с кулаками:

– К черту! Вон! Чтоб духу...
– Она прижала руку к сердцу.
– И эту пакость...
– пхнула кулаком коробку.

Подскочил Эдик:

– Ну вот что. Убирайся. А то как двину по мордвину. Не огорчай хороших людей. Или сделаю квадратные глаза и редкие зубы.

Тесть взял ошеломленного парня за руку и увел. Эдик вернулся, галантно извинился перед медсестрой:

– Минута горячности...

Теща села рядом со мной на диван и робко, как-то просительно тронула мое колено:

– Плохо, Юра, плохо. Сделай что-нибудь.

Мальчик умирал.

Не могло быть никаких сомнений - он умирал. Не помогали уколы, не помогала кислородная подушка, не помогала, не могла помочь Ксения Алексеевна, которая от нас почти не выходила.

Он лежал вытянувшийся, длинный под парадным атласным одеялом, которое мы когда-то вместе с Майкой весело, с шуточками для него покупали. Алый нарядный блеск одеяла был теперь так не к месту, так неприятен в затененной комнате с запахом лекарств. Покупалось для радости, для счастливой жизни - а вышло иначе.

Давно ли мы огорчались, что у Мальчика ножки коротки? А теперь они доставали почти до края одеяла, эти бедные ножки, так мало ходившие по земле.

И не нужны будут валеночки, купленные на вырост на будущую зиму, которые я с таким трудом доставал. И новые блестящие калошки. И резиновая надувная рыба, которую мы еще ни разу ему

не давали, берегли к лету, для речки.

Пришедший оттуда... Откуда? И куда он теперь уходит?

И как его удержать?

Глаза его, полузакрытые, заведенные под веки, казалось, смотрели куда-то внутрь, весь он был чужой, безучастный. Далекий от нас, уже чем-то отгороженный.

На другой день старичок зашел за мной, чтобы вместе ехать на завод. Он посмотрел на тещу, замученную, с красными слезящимися глазами, постаревшую. Ничего не сказал, но только горестно покачал головой.

У парадного ходил взад-вперед Эдик.

– Я с вами, Юрий Николаевич. Шеф велел.

В сером многоэтажном здании со сплошными стеклянными лентами окон помещались заводоуправление и конструкторское бюро. Мы долго шли одинаковыми коридорами с совершенно одинаковыми коричневыми дверями, поднимались и спускались по каким-то лестницам, по которым, казалось, уже проходили до этого. В одном месте коридор расширялся - тут играли в пинг-понг. В другом месте висела Доска почета и стояли вазы-раковины со свисающими прядями зелени. За отворенной дверью иной раз видна была одинокая машинистка, иной раз - чертежные доски с белыми листами и задранными, как локти, кульманами.

Старичок читал таблички на дверях:

– "Отдел главного металлурга". "Бухгалтерия". "Редакция радиовещания". "Отдел сбыта". Похоже, что сюда...

Вошли. Лысый короткий человек с мешками под глазами и крючковатым носом листал папку скоросшивателя, надежно огороженный мраморными канцелярскими бастионами (все мы давным-давно пишем самописками, а учреждения по привычке все продолжают закупать для чего-то громоздкие уродливые письменные приборы). Телефоны на его столе потихоньку скулили, как щенята, которым снится драка.

– Товарищ Ценципер?

– Возможно, - ответил человек, продолжая листать.

Старичок представился:

– Видеться нам, правда, не пришлось, но мы с вами несколько раз говорили по телефону. Можно считать, что знакомы...

– Предположим, - сказал Ценципер в том же телеграфном стиле. Садитесь. В чем дело? Ребенок? Какой ребенок? У нас же не ясли. Завод. По буквам: Зонтик - Аэродинамическая труба - Виноградарство - Олово - Дураки.

Старичок, растерявшись, стал подробно рассказывать, что вот ребенок болен, а бабушка у него "ну, та приятная гражданочка - та самая", а он, собственно, ребенку никто...

– Не надо объяснять. У самого трое, - сказал Ценципер, энергично расписываясь на одной из бумаг.
– Вечно болеют. Корь, коклюш, скарлатина, свинка, краснуха, диатез, авитаминоз. Меньше слов. Что требуется? Достать петлю? Одну? Трудно. Могу достать вагон. Партию. Состав. Ценципер не работает по мелочам. Какую петлю? СК-2А? От опытной партии? Хм. Это хуже. А конструкция не пошла потом в производство?
– Мы не знали. Он снял трубку одного из своих повизгивающих телефонов и получил справку.
– Нет, не пошла. Давно была изготовлена опытная партия?
– Поднял другую трубку и получил справку.
– Да, давно. Больше года назад. Плохо. Ну, посмотрим, что на центральном складе.
– Телефон дал неутешительные сведения.
– На межцеховых складах...
– Опять то же самое.
– Да-а.
– Он нахохлился, полузакрыл глаза и стал похож на ястреба, задремавшего на степном кургане.
– Трудную вы мне задали задачку.