Пришельцы из космоса

Шоукросс Тим

Нельзя не прийти к выводу, что, даже если бы «летающего диска» не существовало, в каком-нибудь архиве могло храниться какое-либо письменное объяснение причин, каким образом воздушный шар был принят за «летающий диск». Ведь кто-то был озабочен тем, что обнаружение «летающего диска», который затем превратился в воздушный шар, возбудило мировую прессу.

Возникает вопрос, почему при подготовке пресс-релиза были предприняты столь малые усилия для того, чтобы проверить обстоятельства дела. Возглавлявший отдел информации и связи с общественностью офицер, который опубликовал пресс-релиз в 1947 году, все еще жив, и хотя о нем умалчивает официальный доклад ВВС от 1994 года, он подробно рассказал о тех нескольких днях, когда был участником этих событий.

Уолтер Хот все еще живет в Росуэлле. У него и его жены зеленый деревянный домик неподалеку от того дома, в котором жил Джесси Марсел в 1947 году. Хот является добропорядочным христианином; он и его жена активно поддерживают местную церковь. Трудно найти человека, который в большей степени отвечал представлениям о нормальном и среднем

американце, чем этот отставной офицер.

Один из первых вопросов, который я задал Хоту, касался степеней доступа к секретной информации. «На базе были очень суровые правила относительно секретности, — вспоминает он. — Вот вам пример. Я был штурманом бомбардировщика. Летал над Японией тридцать восемь раз. Я сбрасывал приборы, покрытые стеклом, в место взрыва в Бикини. Но я не имел права приближаться ни к одному самолету, конфигурация которого позволяла использовать его для транспортировки атомной бомбы. Несмотря на мой опыт, мой послужной список, я не получил доступа к секретности, достаточного для того, чтобы подойти близко к самолету, который мог перевозить атомное оружие. Поэтому я не мог видеть, какое у них оружие, как устроен бомбовый механизм, что было внутри бомбового люка. Все было засекречено тщательнейшим образом. Если мне следовало что-то знать, то мне говорили; если не следовало знать, не стоило стараться узнавать: все равно мне ничего бы не рассказали! Для прохода на базу у каждого должен был быть пропуск. Для того, чтобы пройти на взлетную полосу, нужен был особый пропуск. Для того, чтобы подойти к самолетам, нужен был еще один пропуск. Эта была самая строгая система секретности».

Несмотря на строгую засекреченность, были участки авиабазы, куда пропускали торговцев, жен обслуживающего персонала и работников госпиталя. Более засекреченные участки были огорожены забором, и их охраняли часовые.

В обязанности Хота входило обеспечение добрых отношений с местными людьми. «Когда-то, после окончания Вест-Пойнта, Бланшард служил офицером по связям с общественностью. Поэтому он понимал роль отношений между авиабазой и местными жителями. Полковник мне приказывал развивать связи с местным населением. Если им нужен был грузовик для праздничного шествия или если они хотели чего-нибудь, то мы им предоставляли это, в разумных пределах… Например, если у них было какое-нибудь мероприятие по случаю 4 июля, то мы посылали наши самолеты, чтобы они пролетели над их манифестацией. Мы делали много того, что выходило за пределы обычных отношений с общественностью. Мы пытались добиться сближения между военными и гражданскими, сломать барьеры, которые существуют во многих местах, добиться того, чтобы военные и гражданские лица действовали заодно, и у нас это получалось».

Часть его обязанностей сводилась к работе с местными газетами и радиостанциями. «Я должен был сообщать двум местным газетам и радиостанциям обо всем, что могло представить для них интерес. Наша работа с прессой сводилась к следующему: мы выпускали пресс-релизы, приглашали их работников к себе на базу по особым случаям и позволяли им фотографировать на некоторых участках базы. Мы, например, не позволяли им приближаться к бомбовому складу или к Б-29. Мы напряженно работали для того, чтобы наладить добрые отношения, и в конечном счете добились многого… Например, я мог поднять телефонную трубку, позвонить мэру и сказать ему: „Я хочу сделать то и то. Вы сможете об этом договориться с городским советом?“. Он отвечал: „Валяй!“ А если они хотели чего-нибудь, они звонили мне или полковнику Бланшарду и говорили: „Вы знаете, нам бы очень хотелось…“ Мы отвечали: „Считайте, что это у вас уже в кармане“. Между авиабазой и местным населением сложились тесные рабочие отношения».

Хот сохранил память о необычном дне в его жизни — том дне, когда был выпущен пресс-релиз о «летающем диске». «Мне кажется, что это было утро 8 июля, когда меня попросили выпустить пресс-релиз с заявлением о том, что у нас находится летающая тарелка, а офицер разведгруппы майор Марсел отправил самолетом ее части в Форт Уорт. Теперь я улыбаюсь, когда вспоминаю, что в пресс-релизе мы сказали, что майор Марсел послал по воздуху материал в Форт Уорт. Первый телефонный звонок, на который я ответил, вернувшись на базу после передачи пресс-релиза, иностранным агентствам, пришел из Лондона. Голос, отличавшийся характерным английским произношением, спрашивал: „А как вы знаете, как он летает по воздуху?“ — и мне пришлось разъяснять ему, что предмет был по частям уложен в самолет, а самолет полетел в расположение Восьмой армии ВВС. Вот так сделаешь одну оговорку, не обратив внимания на точность выражений, а потом расплачиваешься. Этот человек готов был наброситься на меня и задать мне множество вопросов о том, кто узнал, как это устройство летает по воздуху. Какой двигатель? И все такое прочее…»

Я попытался узнать у Уолтера Хота, как появился на свет пресс-релиз и кто был его автором. Он ответил: «Полковник Бланшард дал мне инструкции подготовить прессрелиз, в котором было бы сказано, что у нас находится летающая тарелка и что ее переправят по воздуху в штаб Восьмой армии ВВС в Форт Уорт. Все это было около полудня 8 июля». Я также хотел узнать, кто точно написал текст пресс-релиза: Хот или Бланшард? «Честно говоря, я не помню, — ответил Хот. — Во многих случаях полковник Бланшард печатал текст сам и говорил мне: „Вот что я хотел бы…“ Иногда же он звонил мне по телефону и говорил: „Хот, вот, что я хотел бы, чтобы ты сообщил в пресс-релизе, и я хотел бы, чтобы ты сделал это немедленно“. Все зависело от обстоятельств. Возможно, что в тот раз он отпечатал содержание в своем кабинете, а я зашел к нему

и взял текст. У полковника Бланшарда были полномочия давать информацию почти обо всем, что он захочет. Разумеется, он не мог сообщать о том, что у нас три атомные бомбы на базе, и о таких секретных предметах. О подобных вещах он должен был советоваться с руководством Восьмой армии ВВС, а то, в зависимости от важности дела, должно было или дать „добро“, или же мы должны были выкручиваться сами, пока не получим положительный или отрицательный ответ сверху».

В связи с этим возникает вопрос, затрагивал ли пресс-релиз, в котором сообщалось об обнаружении «летающего диска», проблемы национальной безопасности и международной жизни? Очевидно, что даже в 1947 году этот вопрос был актуален. Позволительно ли было полковнику Бланшарду выпустить такой пресс-релиз под свою ответственность, игнорируя вышестоящее начальство? Хот полагает, что вполне возможно, что не полковник Бланшард санкционировал публикацию пресс-релиза. «По правде говоря, я не думаю, что полковник Бланшард дал распоряжение опубликовать пресс-релиз. Я думаю, что публикацию санкционировал генерал Рамни, а может быть, и высшее командование Восьмой армии. Возможно, что все это было организовано таким образом, чтобы командир местной базы на голубом глазу заявил: „А у нас летающая тарелка!“, а потом вышестоящий начальник, генерал Рамни, заявил бы: „Эге! Да вы ошиблись. Это — воздушный шар“. Они видели этот материал до 8 июля, а поэтому я считаю, что у них было немало времени для того, чтобы продумать план, как представить это публике, а затем отступить и сказать: „Ах, извините, ошибочка вышла!“ Мне лично кажется, что так и было. Они просто решили, что могут так действовать, и позволили нам передавать по радио, что мы завладели этой штуковиной, а затем заявили: „Ой, они же ничего не смыслят! Это просто воздушный шар новой конструкции!“, и это сбило всех с толку. Никто не стал волноваться по поводу того, что воздушный шар упал на землю».

В гипотезе Хота есть своя логика. Принимая во внимание осторожность и скрытность, характерные для военных, не похоже, чтобы они опубликовали какой-нибудь пресс-релиз, не убедившись с абсолютной точностью, получит ли он одобрение и в том, что его содержание отвечало целям публикации. Это относится и к вопросу о том, было ли это «летающим диском» или воздушным шаром. Менее вероятным является тот вариант, в котором нас пытаются убедить: а именно, что пресс-релиз, посвященный предмету, который был в распоряжении ВВС, был кем-то санкционирован без достаточной уверенности в том, что заявление является правильным. Другими словами, материал, который собрал Джесси Mapсел, чем бы он ни был, без сомнения изучили, проверили и проанализировали ДО пресс-конференции, а не после ее. Хот помнит описание, которое услыхал от Джесси Марсела о природе материала, который он собрал.

«Вот что мне рассказывали майор Марсел и его сын о найденном материале: этот материал можно было сминать в руке, а затем отпускать руку, и он принимал прежний вид. Я не думаю, что в 1947 году у нас было нечто подобное. Не было у нас тогда такой фольги, которую можно было сминать, отпускать, а затем она вновь становилась гладкой. Может быть, где-то подобное существовало в какой-то технической лаборатории в некоей организации, связанной с высокими технологиями, но я не думаю, что у нас было нечто подобное тому, о чем рассказывал мне майор Марсел. И балочки размером около одного сантиметра, по которым они долбили четырехкилограммовыми кувалдами. Они укладывали эти балочки на бетонные плиты, и парень с размаху бил по ним четырехкилограммовой кувалдой, а кувалда отскакивала от них. Это довольно мощный материал, его прочность превосходила все, на что способно наше воображение».

Хот убежден, что такие материалы не были похожи на что-либо, имевшееся в то время в Америке. Он говорил, что обсуждал этот вопрос с майором Марселом и его сыном. «Я поговорил с каждым из них и довольно долго. Они рассказали почти одно и тоже. Я поверил им, потому что в их рассказах были небольшие отличия. Один, например, говорил, что цвет был бледно-лиловый, а другой заявлял, что цвет был светло-сиреневый, один говорил, что балочки были меньше сантиметра толщиной, а другой говорил, что они были более сантиметра. Это меня убеждало в истинности их рассказов». Хот думает, что различия в этих рассказах, а также в показаниях других очевидцев, говорят в пользу их реалистичности. Но я задал ему вопрос о том, что он думает о докладе ВВС, в котором говорилось, что это был воздушный шар, запушенный по проекту «Могол», а Марсел мог ошибиться или же был психически неуравновешенным. Хот, человек с большим жизненным опытом и сражавшийся за свою страну в годы второй мировой войны, скептически отнесся к этим утверждениям: «Ну вот, сейчас они предлагают нам другой воздушный шар. Что касается умственных способностей Марсела, то он был офицером разведки на базе и его никто не освобождал от должности по причине психического расстройства. Его сыну было в это время двенадцать лет, и он довольно хорошо помнит то же самое про физические свойства материалов. Я думаю, что когда мы подойдем к пятидесятой годовщине этого крушения, то появится новый воздушный шар или что-то вроде этого. Они найдут что-то другое и затем начнут отказываться от этой версии. У меня есть два друга, которым я доверяю. Я знаю других свидетелей. Лоретта Проктор из Короны трогала этот материал. Есть еще несколько людей, которые дали то же самое описание физических свойств этого материала. Если бы они все повторяли одно и то же точно в таких же словах, то мы могли бы заподозрить, что тут что-то неладное, но когда существуют различия, то это естественно: так всегда бывает с группой Людей, которые что-то видели сорок восемь лет назад. Они не могут все запомнить точно».