Пришельцы

Алексеев Сергей Трофимович

– Достань. И привези мне живого. Он обязательно спросит, как ты с моей женой тут поразвлекался, скажи, плохо дело. Потому что это не фермеры, а сотрудники службы безопасности. И в самый неподходящий момент явился один из них, молодой парень.

Тебе пришлось стрелять по нему из автомата и бежать. Ты не знаешь, убил или нет, но тебя теперь ищут.

– Он поверит?..

– Сначала поверит. Сразу же проси помощи, чтобы спрятал тебя в надежное место на неделю-две. Дескать, знаешь, что КГБ скоро отсюда уедет: моя жена проговорилась.

И надо пересидеть это

время. – Поспелов толкнул руку Ворожцова. – Ты пиши. Слушай и пиши… Потом Васеня оставит тебя одного или под чьим-то присмотром и уедет или уйдет. А когда вернется, скорее всего, скажет, что нашел место, где можно спрятаться, и поведет тебя. В этот момент его и нужно взять. Не знаю, как хочешь, но чтобы доставил его мне живого. Сделаешь все как я сказал, – он продиктовал последние строчки и забрал расписку, положил в карман. – Не сделаешь – пришельцы тебя спрячут под камни, как тех мужиков с вертолета. Я даже рук марать не стану.

Георгий достал еще один лист бумаги, положил на коробку – Ворожцов глянул на него с тоскливым страданием.

– Ничего, потрудись еще. Сейчас уже будет легче. Напишешь все о себе, о Васене и его окружении. Подробно и мелким почерком. Бумаги мало. А под утро я тебя отпущу.

Он не стал даже запирать темницу, притворил дверь и поднялся наверх. В коридоре и на кухне почему-то горел свет, а дверь в спальню «жены» распахнута настежь. И никого не видать. Нигде!Поспелов заглянул в свою комнату – Рем спала, свернувшись калачиком под простыней, ветер сквозь открытую форточку вздувал легкую занавеску…

– Георгий? – вдруг послышался голос Татьяны с чердачной лестницы. О, Господи…

Я так напугалась… Везде свет горит, а тебя нет.

Дверь черного хода тоже была открыта настежь и сквозняком выдувало на улицу марлевую занавесь, повешенную от комаров…

В тот же вечер, когда Заремба вернулся из Карелии и, не заглянув в контору, уехал домой, в одиннадцатом часу внезапно позвонил физик Меркулов, чего никогда не позволял себе. И звонил по спецсвязи – значит, сидел еще в конторе и, видимо, ждал возвращения начальника. Всегда вежливый и несколько самоуглубленный физик говорил возбужденно и не просил, а требовал, чтобы Заремба приехал сейчас на работу. Полковник не отказывался, не выяснял сути дела, только спросил, нельзя ли встречу отложить до утра, и получил ответ, еще более настораживающий:

– Утром, Александр Васильевич, нужно принять решение.

Если Меркулов заволновался, значит неспроста, и Заремба, уже хорошо полечивший язву пивом, уселся за руль своей «девятки» и покатил в контору.

Ученые-физики у Зарембы появились, когда грянул гром Чернобыльской АЭС.

Подбирали их из числа сотрудников многочисленных тогда НИИ и КБ оборонной промышленности, производящей ядерное оружие. Это были отличные специалисты, кандидаты и доктора, ученые-практики с аналитическим мышлением, но в большинстве своем очень далекие от оперативной работы. Они делали основательные экспертизы и заключения, умели излагать их популярным языком и становились совершенно беспомощными, когда дело касалось конкретного оперативного действия. Переучить

их оказалось невозможно, и потому военные звания к ним так и не пристали; они остались просто физиками. Кстати сказать, и звания им давали только низшие, не то что комсомольцам и партийцам, переведенным в службу безопасности: как был Меркулов старшим лейтенантом запаса, так и пришел в контору. Седовласый доктор наук едва выслужился до майора.

С Зарембой его сближала некая схожесть судьбы. Разве что полковник пришел служить в двадцать пять лет, успел переучиться в спецшколе, однако тоже до этого работал в оборонном НИИ, защитил кандидатскую и впоследствии докторскую диссертации по технологической безопасности производства химического ибактерологического оружия.

Дежурный опер в приемной, как всегда, смотрел телевизор, а физик, не выпуская из рук своих сверхсекретных папок, накручивал километры, расхаживая взад-вперед торопливым, сбивчивым шагом сильно взволнованного человека.

– Наконец-то! – выдохнул он облегченно. – Слава Богу!

Заремба впустил его в свой кабинет, запер дверь и сразу же сунулся к холодильнику за пивом: возбуждение Меркулова передавалось, как ядерное излучение, и сразу же заныла приглушенная было язва…

– Ну, чего ты, рома? – напустил он цыганскую веселость. – Садись, пиво попьем, пожар в груди потушим…

Потушить ядерный котел физика ничем было невозможно. Меркулов грохнул папками по столу, сел, но снова вскочил, забегал, меняя одни очки на другие.

– Я не паникер, Александр Васильевич! Я специалист и хорошо знаю свое дело!

– А кто же в этом сомневается, дорогой! – засмеялся полковник. – Кто же тебя так разогрел? Кто обидел?

– Да никто, – несколько смутился физик. – Я сам себя… Нужно немедленно остановить эксперимент на втором энергоблоке Ленинградской АЭС! Немедленно!

Иначе завтра, максимум послезавтра будет еще один Чернобыль!

– Что за эксперимент? Кто проводит?Почему? С какой целью? – выдал очередь вопросов Заремба.

– Вот, я так и знал! – задергался Меркулов. – Обязательно появятся вопросы!

Поэтому нужна была неотложная встреча. Я все обосную, все докажу с цифрами и фактами. Запланированная диверсия. Докажу!

– Давай. А то ты начал с конца, с вывода.

– Мне можно верить на слово, Александр Васильевич!

– Я-то могу поверить, – спокойно отпарировал полковник. – Но мне же придется идти наверх обученным и вооруженным до зубов. Так что давай, рома, по порядку и с самого начала. Да с холодной головой, как советовал товарищ Дзержинский.

Меркулов перетасовал папки и снова смутился.

– Если с начала, то я сбегаю в кабинет. Там материалы остались, думал, не пригодятся…

– Ничего, я подожду, – Заремба отхлебнул пива.

Едва физик скрылся за дверью, полковник вызвал дежурного по селектору.

– Объяви «Грозу» по ядерным объектам, – распорядился он. – Поднимай опергруппу, службу обеспечения, закажи борт на Питер. В общем, все по расписанию. И жди команды.

– Опергруппа только что прилетела с «Грозы», – посетовал тот.