Пришелец-73
Шрифт:
Тишкин потрепал президента по плечу:
– Ты не горюй, Лувр Ионыч, кирпич я тебе схлопочу!
Лур низко опустил узкую синюю голову, плечи его задрожали:
– Между нами, Глоус, мне обрыдло наше синтетическое благополучие. Я счастлив, что мы с вами вдвоем успешно выпрямили довольно кривое пространство и ликвидировали Время. В тяжелой борьбе мы победили последних сторонников грубой теории пищеварения, но скучно, Ефим. Может, все здесь, на Рюме, сломать?
«Ишь, куда загинает. Сломать! На живого червяка ловит», – подумал Тишкин
– Ломать погодим. Помозгуем.
– Эх, Глоус, я ведь соткан из противоречий. Посмотрите!
Лур засучил рукав мантии выше локтя и показал Тишкину голубоватые полупрозрачные нити, из которых он был в основном соткан; они перемежались редкими оранжево-зелеными узелками живых сосудов. Тишкин протянул руку – потрогать, но Лур вдруг резко встал и запахнулся в мантию до подбородка.
– Глоус, вы ничего не видели. Я цельнохимический, избранный, бессмертный, – сказал он тусклым, мертвым голосом. – Все это чушь – цветки, червяки! Готовьтесь, Глоус, сейчас прибудет Марзук с ионной пушкой самого крупного калибра, которая будет деземлировать вас!
– Чего-чего? – спросил Тишкин растерянно.
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ПРЕДЫДУЩИХ ЧАСТЕЙ, опубликованных в №№ 2 и 5
Пришелец Глоус прилетает на Землю с планеты Рюм, где царит сверхцивилизация. Глоус остается жить на Земле, так как он полюбил простую женщину Дашу. Глоус похож на ее бывшего мужа Ефима Тишнина. С планеты Рюм прилетают за Глоусом два высших бессмертных существа: Лур и Марзук. По ошибке они хватают не Глоуса, а Тишкина и увозят его к себе на планету. Оказавшись на планете Рюм, Тишкин знакомится с бывшей супругой Лура, которая томится от голубого существования, лишенного обычных человеческих радостей, страстей и забот. Лур подозревает, что Тишкин не житель Рюма. а землянин…
Часть седьмая
Едва Лур удалился, в дверях показался сутулый робот, похожий на старый автомат для размена монет. Подойдя, он достал пузырек с пульверизатором и, не спрашивая, попрыскал в лицо Ефиму голубой кислой струей. Тишкин пригладил выгоревшие вихры, сожалея, что нет зеркала. Робот с готовностью повернулся к нему полированной спиной. Тишкин поглядел на свое отражение: лицо стало неземное, лиловое, как после получки.
«Надо бы завязать контакт с трудящим», – подумал Тишкин и сунул пятнадцать копеек роботу в прорезь на облезлом темени. Монета, однако, выпрыгнула обратно.
«Сервис у них без дураков», – подумал одобрительно Тишкин, без всякого ключа крепкими пальцами он довернул на плече у робота ржавую гайку.
– Эх, Вася, плохо за тобой доглядывают. Где живешь-то, кореш? – спросил он заботливо.
Робот затряс головой – видно, строго приказали молчать, – сгорбясь затрусил к выходу, а на спине у него вспыхнула и мгновенно погасла надпись: «Химический тупик, 16. Заходи!» …Неожиданно левая сторона зала распалась, и
Тишкин вышел наружу, задрал голову. Страшно высоко в черное небо – на километры – вздымались узкие, как сосульки, дома. Ни животины какой, ни киосков, ни кустика – одна геометрия, пластик, плазма, плюнуть некуда.
Мимо Тишкина, громыхнув, как старое ведро, пробежал давешний робот Вася. На спине у него вспыхнула надпись: «Чего стал? Двигай за мной».
Тишкин следом за роботом свернул в тупичок. Они не заметили, что из канализационного люка высунулся встрепанный Лур… Они спустились в подвальное помещение, где по-родному пахло кошками. Около двери робот Вася включил на спине у себя надпись: «Покараулю тут».
Тишкин открыл дверь и зашел в комнату, освещенную допотопной электролампочкой. Над диваном-кроватью висел портрет Лура, еще молодого, курчавого, с усами.
Из соседней комнаты вдруг выплыли три смутные фигуры. Тишкин узнал Эйлурию по косынке, которую она повязала на лоб до бровей, а-ля Даша.
– О, как мы ждали тебя, свет мой слесарь! – проговорил певучий голос Эйлурии, и у нее проступили глаза и родинка на щеке.
– Этот часто захаживает?
– спросил Тишкин, указывая на портрет усатого Лура.
Голос Эйлурии сломался, как льдинка:
– Мы были почти счастливы в этом уголке двести лет назад. Он был нежен, приносил цветы, фарш… Но все рухнуло! Его отняли у меня химия и теория игр!
– Да его сразу было видно, что игрок! – сказал Тишкин. – Много продувал?
– Они рассчитали с Марзуком жизнь каждого рюмянина по секундам: когда ему смеяться, когда спать, какие видеть сны. Они управляют всей планетой и каждым рюмянином из отвратительного синего ящика.
– Ишь, артисты… А где этот хитрый ящичек?
– Это страшная тайна. Ящик постоянно перепрятывает сам Лур. Кто пытается не подчиниться ящику, тот постепенно исчезает! Вот мы таем и скоро станем, как дым… И тебя они рассеют, Фима!
Тишкин сложил кривую черную фигу и показал в пространство, вероятно, Луру:
– Видали, синие черти! Вы у меня сперва сами в свой ящик сыграете! Эх, девочки, а вы-то чего тут сидите, понапрасну линяете?
– О, нет! – живо возразила Эйлурия. – Здесь родник жизни, оазис! Только здесь еще можно постирать, пошить, повозиться у печи, спасти свою женственность.
– Ладно, пора этот гнусный ящик найти, – сказал Тишкин, направляясь к двери и закричал: – Эй, Василий, идем в разведку!
Эйлурия легко подбежала, тронула Ефима за плечо и от волнения стала видна вся, до пяток.
– Ты позволишь на дорогу заштопать твой пиджак и почистить сапоги? – застенчиво попросила она.
«Эх, и тут от их не отобьешься», – подумал Тишкин, неохотно снимая пиджак.
Бесплотные девицы с радостным урчанием выхватили пиджак и унеслись с ним в соседнюю комнату.